Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Павлович Лукницкий родился в феврале 1954 г.
В 1976 г. закончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, в 1983 г. — факультет правоведения Московской государственной юридической академии (ВЮЗИ). Состоит в Международной федерации журналистов, Союзе писателей России.
отрывок из произведения:
...Дом был почти таким же славным, каким я знал его много лет. Я знал когда-то и всех обитателей его. Три семьи, главы которых низменно служили литературе, — для непосвященных объясню — были писателями, как это часто бывает на свете — уходили из жизни, или из литературы. По мере их умирания дом переходил к следующим.
Четвертый его хозяин был иностранец.
Мода на импортное население докатилась и до Литературного фонда, поэтому новоиспеченный бизнесмен Битце Бейстоаа стал жить в писательском городке Переделкино, немало не заботясь о том, что к литературе он имел только то отношение, что в его доме не было ни одной книги.
Я посещал этот перестроенный переделкинский особнячок довольно часто. Посещал потому, что кроме отсутствия книг, наличия красного носа и синих глаз хозяина, соломенных его волос и ручищ, которыми он намеревался слегка придушить кооперативную республику Россию, у финского жулика Битце Бейстоаа была восхитительная дочь, которая папу жуликом не считала и брала у него уроки бизнеса.
Сейчас ее дома не было, и Битце Бейстоаа, полный уверенности, что я сижу в его глубоком кресле в каминной зале исключительно ради его любопытной, загадочной долларовой личности, взялся учить меня по-отечески уму-разуму, словно уже бесспорно предчувствуя (но предчувствия его обманывали), что я соглашусь на предложение, сделанное недавно мне его дочерью. Я же, представив себе, сколько хлопот мне доставит ее фамилия, тянул и на предложение, как капризная девчонка, не отвечал.
Поэтому слушал я рыжерукого папашу невнимательно, предавался своим мыслям, а невнимательно главным образом потому, что хоть он и много говорил, но говорил с таким же пронзительным акцентом, каким разговаривает с вами дверь летнего сортира на неухоженной даче.
Господин Бейстоаа любил свою дочь.
Только ради нее, я видел это по его сжимающимся в тугие кулаки при виде меня рукам, только ради нее одной и ради ее счастья он терпел в своем доме русского писателя. А за это терпение считал обязательным его поучать, рассказывая одну из своих бизнесменских историй, параллельно делая довольно странную работу.
Он брал со столика, что стоял тут же, в каминной зале, тугие пачки долларов и совершенно равнодушно, как будто это были шишки, бросал их в камин.
Я поклялся себе сдерживаться и не удивляться. Потому что удивиться — значит проиграть...
...Дом был почти таким же славным, каким я знал его много лет. Я знал когда-то и всех обитателей его. Три семьи, главы которых низменно служили литературе, — для непосвященных объясню — были писателями, как это часто бывает на свете — уходили из жизни, или из литературы. По мере их умирания дом переходил к следующим.
