Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Родился в имении Приятная Долина Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. В 1874 году после окончания Петербургской реальной гимназии поступил в Горный институт. Печататься начал в 1876 году, дебютировал очерком «Подлинная история Энского земского собрания». В 1877 году с началом русско-турецкой войны отправился добровольцем в действующую армию, был ранен при Асляре, произведен в офицеры; по окончании войны уволен в запас. Гаршин публикует в журнале «Отечественные записки» несколько рассказов на военную тему: «Четыре дня» (1877), «Трус» (1879), «Из воспоминаний рядового Иванова» (1883). Позднее появляются рассказы «Встреча» (1879), «Художники» (1879), «Attalea princeps» (1880), «Красный цветок» (1883). Под воздействием философских воззрений Л.Н.Толстого Гаршин написал «Сказание о городе Аггее» (1886) и «Сигнал» (1887). С начала 70-х годов Гаршин страдал психическим заболеванием. После казни И.О.Молодецкого, за которого Гаршин пытался вступится, расстройство обострилось, и 5 апреля 1888 года во время припадка Всеволод Михайлович Гаршин покончил с собой, бросившись в лестничный пролет.
отрывок из произведения:
...Никита заторопился, сбросил рубашку и штаны и остался совершенно нагим. Нет ничего прекраснее человеческого тела, — множество раз было говорено кем-то, когда-то и где-то; но если бы тот, кто в первый раз произнес это изречение, жил в семидесятых годах текущего столетия и увидел голого Никиту, он, наверно, взял бы свои слова назад.
Перед присутствием по воинской повинности стоял низенький человек, с несоразмерно большим животом, унаследованным от десятков поколений предков, не евших чистого хлеба, с длинными, вялыми руками, снабженными огромными черными и заскорузлыми кистями. Его длинное неуклюжее туловище поддерживали очень короткие кривые ноги, а всю фигуру венчала голова... Что это была за голова! Личные кости были развиты совершенно в ущерб черепу; лоб узок и низок, глаза, без бровей и ресниц, едва прорезывались; на огромном плоском лице сиротливо сидел крошечный круглый нос, хотя и задранный вверх, но не только не придававший лицу выражения высокомерия, а напротив, делавший его еще более жалким; рот, в противность носу, был огромен и представлял собою бесформенную щель, вокруг которой, несмотря на двадцатилетний возраст Никиты, не сидело ни одного волоска. Никита стоял, понурив голову, сдвинув плечи, повесив плетьми руки и поставив ступни носками немного внутрь.
— Обезьяна, — сказал полненький живой полковник, воинский начальник, наклонясь к молодому и тощему, с красивой бородой, члену земской управы. — Совершенная обезьяна...
...Никита заторопился, сбросил рубашку и штаны и остался совершенно нагим. Нет ничего прекраснее человеческого тела, — множество раз было говорено кем-то, когда-то и где-то; но если бы тот, кто в первый раз произнес это изречение, жил в семидесятых годах текущего столетия и увидел голого Никиту, он, наверно, взял бы свои слова назад.
