Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лео Перуц (Leo Perutz) родился в Праге в семье промышленника. В юности вместе с родителями переехал в Вену. Провалился на экзаменах в университет и устроился на работу в страховое агентство. В годы Первой мировой войны сражался на восточном фронте (1915-1916), был ранен, после выздоровления служил военным корреспондентом на Украине и в Румынии. В том же 1915 году опубликовал свой первый роман «Три пули», за которым последовали «Маркиз де Болибар», «Владыка Судного дня», «Маленькое яблоко» и другие романы и повести. После аншлюса (присоединения Австрии к Германии, 1938) Перуц эмигрировал в Палестину, как тогда назывался Израиль; там он написал два своих последних романа: «Ночью под каменным мостом» (1953) и «Иуда Леонардо» (1959, опубл посмертно). Скончался от инфаркта.
отрывок из произведения:
...Когда они вышли на концевой перекресток Белелесгассе и увидели слева от себя стену кладбища, Екеле-дурачок остановился и указал на дверь починщика обуви Герсона Халеля.
— Наверно, Блюмочка у сапожника еще не спит, — сказал он. — Я сыграю ей песенку: «Мне сегодня шесть лет, и так радостно мне». И она выйдет на улицу и потанцует перед нами!
Коппель-Медведь очнулся от своих грез о теплом реповом супе с маленькими кусочками мяса.
— Вот дурак! — буркнул он. — Если даже придет Мессия и исцелит всех больных, ты все равно останешься дурнем. Что мне до сапожниковой Блюмочки? И что мне до ее танца? Я болен от голода, и скоро меня уже не будут слушаться руки и ноги.
— Если ты болен от голода, так возьми ножик, наточи его да зарежься! — посоветовал Екеле. Потом он снял с плеча скрипку и начал наигрывать.
Но сколько он ни играл, дочка сапожника не выходила. Наконец Екеле повесил скрипку на плечо, перешел через улицу и робко заглянул в окошко.
В комнате было темно и пусто, но в печке слабо светились уголья, и Екеле увидел сапожника и его жену, сидевших на низкой скамейке в углу. Они тихо пели погребальную молитву по своей Блюмочке, которую схоронили за день до того.
— Она умерла, — прошептал Екеле. — И сапожник теперь свалился с неба на жесткую землю... Я все бы отдал, чтобы она жила, но у меня ничего нет. Она была еще совсем крошка, но мне казалось — весь мир сияет в ее глазах. Пять лет было ей, и вот она должна жевать холодную глину...
— Если смерть приходит на рынок, то она покупает все, — проворчал Коппель-Медведь. — Никто ей не мал, ничто не уйдет от нее!...
...Когда они вышли на концевой перекресток Белелесгассе и увидели слева от себя стену кладбища, Екеле-дурачок остановился и указал на дверь починщика обуви Герсона Халеля.
