Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Необычное может подстерегать человека не только в глубинах космоса, не только в туманном будущем, не только в параллельных вселенных, но и за любым углом в родном городе. Вашими гидами по иным мирам, в которых не действуют обычные законы, готовы стать современные писатели, формирующие пространство русскоязычной фантастической литературы, такие как Юрий Нестеренко.
отрывок из произведения:
...Алексей шел по улице и ненавидел. Он ненавидел декабрьский ветер, секший колкими снежинками его лицо, ненавидел дворников, которые разбудили его своими скребущими под окном лопатами утром — но, однако, тем и ограничились, не удосужившись расчистить снег, нападавший за день, ненавидел прохожих, в особенности их глупые улыбки на раскрасневшихся от мороза лицах и красочные пакеты с предновогодними покупками в их руках, ненавидел студентов, которым только что поставил последний (вот уж, воистину, последний) зачет... Больше всего в данный момент он ненавидел декана факультета информатики. Временами ненависть Алексея целиком сосредоточивалась на этом последнем враге, и он представлял, как вспорет большим ножом — нет, лучше маленьким, чтоб дольше мучился! — жирное деканское пузо и вытянет оттуда кишки, а затем прибьет их к столбу и заставит еще живого врага ходить вокруг, как поступали со своими жертвами викинги. Но затем кто-нибудь из прохожих случайно толкал его, или проезжавшая слишком близко к тротуару машина обдавала брызгами соленой грязи, и Алексей вспоминал, что в мире существует немало других кандидатов на принудительное харакири.
Те, впрочем, нимало не догадывались об участи, которой, будь его воля, подверг бы их этот сравнительно молодой еще человек невысокого роста (казавшегося еще ниже из-за сутулости) и непримечательной внешности. Лицо Алексея было несколько мрачнее, чем у озабоченных предпраздничными хлопотами прохожих, но и только. Он еще с младших классов усвоил, что свой гнев надо держать при себе и ни в коем случае не демонстрировать — ибо таковая демонстрация только порадует мучителей. Издевательства одноклассников и парней из старших классов он сносил стойко и безропотно, так что те, в конце концов, разочарованно отставали и отправлялись на поиски более податливой жертвы. Увы, память у этих кретинов была короткая, и через несколько дней или недель они предпринимали новую попытку... Зато, приходя домой, Алеша катался по полу от ярости и даже, бывало, бился головой об стену, предусмотрительно покрытую ковром. Именно в ту пору ему попалась книжка про викингов, и он нередко часами мечтал о том, как будет мучить и казнить своих врагов. Впрочем, он все же был достаточно рассудительным, чтобы понимать, что все это — не более чем мечты. Хотя это не мешало ему со всей дотошной серьезностью, причем не только в школьные годы, но и много лет спустя, составлять «Списки подлежащих уничтожению», куда он заносил всех, вызвавших его гнев, периодически изменяя их приоритет, но почти никогда никого не вычеркивая. Что-то хоть сколько-нибудь реальное он предпринял лишь уже после окончания школы — поступил в секцию восточных единоборств, чтобы научиться отбиваться, по крайней мере, от уличных хулиганов, звериным чутьем угадывавших в нем идеальную жертву. Впрочем, спасаясь от эпизодических побоев уличной шпаны, он подверг себя регулярным побоям на секции: от того, что бои были учебными, пропущенные удары не становились безболезненными — а пропускал их Алексей, по природной неуклюжести, часто.
При всем при этом в школе он не был не то что круглым отличником, но даже полным хорошистом; было бы утешением думать, что его травят исключительно тупые двоечники, завидующие его уму, однако некоторые из его мучителей учились даже лучше него. Он не был глуп, пожалуй даже, ум его превосходил среднестатистический, но равнодушная природа, приподняв его выше уровня, на котором довольствуются радостями в стиле «пиво с мужиками и футбол по телевизору», в то же время лишила его сколь-нибудь выдающихся способностей, позволяющих достичь серьезных успехов в более интеллектуальных областях. Надо сказать, что Алексей сам понял это еще в школе и какое-то время пытался компенсировать недостаток таланта усердием. Усердия хватило на поступление в университет и первые годы учебы, после чего с Алексеем случилась пребанальнейшая беда — он влюбился в одну из студенток.
Беда усугублялась тем, что студентка была с другого факультета, так что Алексей проводил целые дни в ее корпусе и почти совершенно забросил собственную учебу. При этом взаимностью он не пользовался — точнее говоря, не пользовался в том смысле, на который надеялся; девушка была не против близкой дружбы, но любовь и секс отвергала принципиально — не только с Алексеем, но и с кем бы то ни было. Ее воздыхателю пришлось вновь прибегнуть к притворству, скрывая бурные чувства под маской бесстрастности; он принялся столь старательно изображать из себя единомышленника своей пассии, что убедил в этом и ее, и всех окружающих, и чуть ли даже не себя самого. В конце концов девушка уступила настойчивым просьбам своего «лучшего друга» и согласилась на платонический брак — надо сказать, очень вовремя, ибо лишь заступничество новообретенных родственников — а оба родителя жены преподавали в том же университете — позволило Алексею избежать уже неминуемого, казалось, отчисления за прогулы и неуспеваемость...
...Алексей шел по улице и ненавидел. Он ненавидел декабрьский ветер, секший колкими снежинками его лицо, ненавидел дворников, которые разбудили его своими скребущими под окном лопатами утром — но, однако, тем и ограничились, не удосужившись расчистить снег, нападавший за день, ненавидел прохожих, в особенности их глупые улыбки на раскрасневшихся от мороза лицах и красочные пакеты с предновогодними покупками в их руках, ненавидел студентов, которым только что поставил последний (вот уж, воистину, последний) зачет... Больше всего в данный момент он ненавидел декана факультета информатики. Временами ненависть Алексея целиком сосредоточивалась на этом последнем враге, и он представлял, как вспорет большим ножом — нет, лучше маленьким, чтоб дольше мучился! — жирное деканское пузо и вытянет оттуда кишки, а затем прибьет их к столбу и заставит еще живого врага ходить вокруг, как поступали со своими жертвами викинги. Но затем кто-нибудь из прохожих случайно толкал его, или проезжавшая слишком близко к тротуару машина обдавала брызгами соленой грязи, и Алексей вспоминал, что в мире существует немало других кандидатов на принудительное харакири.
