Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Клиффорда Доналда Саймака заслуженно считают одним из мэтров американской фантастики. На счету патриарха этого жанра литературы — свыше тридцати романов, сборников повестей и рассказов. Саймак — лауреат многих литературных премий, в том числе самой престижной среди писателей-фантастов премии Хьюго.
отрывок из произведения:
...Какая здесь красота, подумал Тобиас, какая красота, но как же тут одиноко. Ну и что с того, черт побери? Он ведь всегда был одинок.
Издалека послышался рев мчащейся на большой скорости машины, и он про себя недобрым словом помянул таких вот отчаянных водителей.
Машина подлетела к перекрестку, пронзительно взвизгнули тормоза, она круто свернула на дорогу, по которой он двигался, и свет фар ударил ему в глаза.
Но в тот же миг луч света, взметнувшись, вонзился в небо, вычертил на нем дугу, и, когда с пронзительным скрипом трущейся об асфальт резины машину занесло, Тобиас увидел неяркое сияние задних фонарей.
Медленно, как бы с натугой машина заваливалась, на бок, опрокидываясь в придорожную канаву.
Тобиас вдруг осознал, что он бежит, бежит сломя голову на мгновенно окрепших ногах.
Раздался негромкий всплеск воды, машина уперлась, в противоположную стенку канавы, и теперь лежала неподвижно, только все еще вертелись колеса.
Тобиас спрыгнул в канаву и обеими руками стал яростно дергать за ручку дверцы. Однако дверца заупрямилась: она стонала, скрипела, но не желала уступать. Он рванул что было мочи и дверца приоткрылась, этак на дюйм. И сразу он почувствовал едкий запах горящей изоляции и понял, что времени осталось в обрез.
Помогая ему, кто-то нажимал на дверцу изнутри, и Тобиас медленно распрямился, не переставая изо всех сил тянуть на себя ручку, и наконец дверца с большой неохотой поддалась.
Из машины послышались тихие жалобные всхлипывания, а запах горящей изоляции усилился, и Тобиас заметил, что под капотом мечутся огненные язычки.
Тобиас нырнул внутрь машины, схватил, чью-то руку, поднатужился, рванул к себе. И вытащил из из кабины мужчину.
— Там она, — задыхаясь, проговорил мужчина. — Там еще...
Но Тобиас, не дослушав, уже шарил наугад в темном чреве машины, к запаху горящей изоляции прибавился клубами поваливший дым, а под капотом ослепительным красным пятном разливалось пламя.
Он нащупал что-то живое, мягкое и сопротивляющееся, изловчился и вытащил из машины девушку, ослабевшую, перепуганную насмерть.
— Скорей отсюда! — заорал Тобиас и с такой силой толкнул мужчину, что тот упал и уже ползком выбрался на дорогу.
Тобиас, схватив на руки девушку, прыгнул вслед за ним, а позади него машина взлетела на воздух в столбе огня.
Они ускорили шаг подгоняемые жаром горящей машины. Немного погодя мужчина высвободил девушку из рук Тобиаса и поставил ее на ноги. Судя по всему, она была цела и невредима, если не считать ранки на лбу у корней волос, из которой темной струйкой бежала по лицу кровь.
К ним уже спешили люди. Где-то вдали хлопали двери домов, слышались, взволнованные крики, а они трое, несколько оглушенные, остановились, в нерешительности посреди дороги.
И только теперь, Тобиас увидел, что мужчина — это Рэнди Фробишер, кумир футбольных болельщиков Милвилла, а девушка — Бэтти Хэлворсен, музицирующая дочка баптистского священника.
«Мне здесь больше делать нечего, — подумал Тобиас, — пора уносить ноги». Ибо он допустил непозволительную ошибку. Нарушил запрет.
Он резко повернулся, втянул голову в плечи и быстро, только что не бегом, зашагал назад к перекрестку. Ему показалось, будто Рэнди что-то крикнул ему вдогонку, но он даже не обернулся.
За перекрестком он сошел с дороги и стал взбираться по тропинке к своей развалюхе, одиноко торчащей на вершине холма над болотом.
И он забылся настолько что перестал спотыкаться.
Впрочем, сейчас это не имело значения: вокруг не было ни души. Его буквально трясло от ужаса. Ведь этим поступком он мог все испортить, мог свести на нет всю свою работу.
Что-то белело в изъеденном ржавчиной помятом почтовом ящике, висевшем рядом с дверью, и Тобиас очень удивился, ибо крайне редко получал что-либо по почте.
Он вынул из ящика письмо и вошел в дом. Ощупью отыскал лампу, зажег ее и опустился на шаткий стул, стоявший у стола посреди комнаты.
Его рабочий день закончился, хотя формально это было не совсем точно, потому что с большей ли, меньшей ли нагрузкой, а работал он всегда.
Он встал, снял с себя обтрепанный пиджак, повесил его на спинку стула и расстегнул рубашку, обнажив безволосую грудь. Он нащупал на груди панель, нажал на нее, и под его пальцами она скользнула в сторону. За панелью скрывалась ниша. Подойдя к рукомойнику, он извлек из этой ниши контейнер и выплеснул в раковину выпитое днем пиво. Потом он вернул контейнер на место, задвинул панель и застегнул рубашку.
...Какая здесь красота, подумал Тобиас, какая красота, но как же тут одиноко. Ну и что с того, черт побери? Он ведь всегда был одинок.
