Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лев Овалов (настоящее имя — Лев Сергеевич Шаповалов) родился 29 августа 1905 года в Москве, в родовитой дворянской семье. Его отец погиб на фронте в 1914 году, а после революции, в 1918 году, мать с двумя сыновьями уехала в Орловскую губернию. В 23 года молодой коммунист был назначен редактором журнала «Селькор». В 1928 году он опубликовал свою дебютную повесть «Болтовня», сразу привлекшую к нему внимание. Затем появился роман «Ловцы сомнений». В 1930-е годы Лев Овалов работал в редакции «Комсомольской правды», затем был главным редактором журналов «Вокруг света» и «Молодая гвардия».
Сразу после начала Великой Отечественной войны, 5 июля 1941 года писатель был арестован и осужден, пятнадцать лет провел в заключении и ссылке. По свидетельству Овалова, его обвинили в разглашении методов работы советской контрразведки. После полной реабилитации в 1956 году и возвращения в Москву Лев Овалов написал еще два «шпионских» романа — «Букет алых роз» (1957) и «Медная пуговица» (1958) и роман «Секретное оружие» (1962), которым писатель и завершил цикл о Пронине. В дальнейшем он писал социально-производственные и исторические произведения, самыми значительными из которых считаются «История одной судьбы» (1962), «Помни обо мне» (1966), «Январские ночи» (1972), «Двадцатые годы» (1982). В последние годы писатель работал над книгой о своих знаменитых предках, но работа так и осталась незаконченной...
отрывок из произведения:
...История эта похожа на приключенческую повесть, хотя ничто в ней не выдумано и она полна подлинного жизненного драматизма.
«Помогите найти Таню». Вот с чем пришел ко мне Юра, сын моего приятеля Сергея Петровича Зарубина. Мы с Сергеем Петровичем вместе учились. Потом наши пути разошлись. Зарубин стал крупным инженером, а из меня инженера не получилось. Но дружеские отношения сохранились. Зарубин женился. По любви. Анна Григорьевна, его жена, к технике не имеет касательства, она искусствовед. Поэтому атмосфера их дома насыщена искусством. Старший их сын, Евгений, инженер, пошел по стопам отца. Юра заканчивает среднюю школу.
Мальчик как мальчик. Развитой, начитанный, любимец в семье. Изредка заводит со мной разговоры на литературные темы.
И вот появляется у меня. Произносит две или три ничего не значащих фразы и объявляет:
— Помогите найти Таню.
Что за Таня — у меня ни малейшего представления.
— А... почему ее надо искать?
Выясняется, что Таня — одноклассница Юры. Исчезла несколько дней назад. Не пришла в школу. Сперва думали, заболела. Пошли навестить. Мать говорит, уехала на целину. Юра уверен, что это не так: Таня никогда не говорила о целине.
— А почему это так вас заботит?
— Таня — мой товарищ.
— И только?
Лицо его розовеет. Кажется, этого вопроса лучше не касаться. Но он выдерживает мой взгляд.
— А чем могу быть полезен я?
— Именно вы!
Вот она — цена писательской популярности! Юра читал мои детективные повести и наивно воображает, что тот, кто пишет о разведке, сам должен быть хорошим разведчиком.
Но отказать в помощи тоже нельзя.
— Куда же все-таки она могла деться?
— Все дело в матери.
— Думаете, это мать ее услала?
— Никуда она ее не усылала, но косвенная виновница — она!
О чем-то Юра умалчивает, а я не расспрашиваю. Возможно, поэтому я и узнал историю отношений Тани и Юры.
Через несколько дней меня вызвала по телефону Анна Григорьевна:
— Зайдите к нам.
В сборе вся семья. Сергей Петрович то и дело снимает очки, выглядит каким-то взъерошенным. Анна Григорьевна более сдержанна, однако и ей не по себе. Спокойнее других Евгений, хотя и у него на лице саркастически-недовольное выражение.
Юра у окна. Всматривается во что-то такое, что видно ему одному.
— Вы только подумайте! — вибрирует контральто Анны Григорьевны. — Юра не хочет держать выпускные экзамены. Собирается куда-то ехать!
— Мальчишеская блажь, — вмешивается Сергей Петрович. — Какой-то модный нигилизм...
Втроем уговариваем Юру закончить школу. Евгений молчит, но, судя по его улыбочкам, держится доброжелательного нейтралитета в пользу родителей.
Внимательно рассматриваю Юру. Черты лица у него, пожалуй, порезче, погрубей, чем у брата. Волосы темные, только что не черные. Густые брови. Карие глаза. Быстрые и влажные, как у жеребенка. Крупный прямой нос. Бледные, чуть розовые губы. Смуглые щеки. Резко очерченный подбородок. Не то чтобы очень красив, но такие парни нравятся девушкам.
— Просто неразумно бросить школу перед экзаменами, — говорю я. — Пустить насмарку десять лет...
— Неблагоразумно, — иронически соглашается Юра.
— Да, неблагоразумно, — подтверждаю я. — Насколько все усложнится для вас в будущем!
— Ему открыта прямая дорога в университет, — стонет Анна Григорьевна. — У него блестящие способности...
— Разум и благоразумие не одинаковые понятия, — назидательно поясняет Юра. — Благоразумие божок обывателей...
Однако он постепенно позволяет себя убедить.
Анна Григорьевна облегченно вздыхает.
— Преподаватель химии прочит Юре блестящую будущность, — делится она со мною своей мечтой. — С его работой об инсектицидах знакомились на химфаке...
Июньский вечер, тепло. Но Юра в костюме. Ему хочется выглядеть старше своих лет.
— Как дела?
— Порядок.
Лезет во внутренний карман, протягивает аттестат.
— Ого! Одни пятерки...
Желтый закат льется в раскрытое окно. За стеклами шкапов светятся корешки книг. На подоконнике в глиняной обливной вазе букет сирени. Лиловые гроздья кажутся розовыми. Юра подходит к цветам, прячет в них лицо. Как ни серьезничает, а все-таки еще очень молод!
...История эта похожа на приключенческую повесть, хотя ничто в ней не выдумано и она полна подлинного жизненного драматизма.
