Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ходасевич Владислав Фелицианович [16(28).5.1886, Москва, — 14.6.1939, Париж], русский поэт, критик. Родился в семье художника. Печатался с 1905. Традиционалист, ревнитель классической стихотворной формы, Ходасевич наполнял её декадентским содержанием (сборник «Молодость», 1908; «Счастливый домик», 1914). Неприятие Октябрьской революции 1917, развившиеся мизантропия и нигилизм усилили в стихах Х. мотивы «подполья», бегства от действительности: сборники «Путём зерна» (1920) и «Тяжёлая лира» (1922). В 1922 уехал за границу. В 1925 примкнул к белоэмигрантам, выступал с антисоветскими статьями. В некоторых его стихах подвергается критике буржуазно-мещанская цивилизация Запада («Европейская ночь»). Сохраняют значение литературоведческие работы Ходасевича: «Поэтическое хозяйство Пушкина» (1924), «Державин» (1931), «О Пушкине» (1937).
отрывок из произведения:
...Несмотря на всю свою славу, Пушкин при жизни не был достаточно глубоко оценен даже наиболее проницательными из своих современников. Он был любим и ценим как прекрасный лирик, как непревзойденный мастер стиха и слова — не более. Чаадаев все-таки смотрел сверху вниз на его «изящный гений». Даже Жуковский с высоты своего переводного мистицизма считал его чем-то вроде гениального ребенка. Его истинный удельный вес и его значение далеко не постигались, как сам он, в сущности, не постиг, что такое Гоголь. Это не все: будучи о себе весьма высокого мнения, он все-таки сам себя тоже недооценивал. «Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь», — эти слова вполне можно было бы применить к нему самому.
Он был еще жив, когда в довольно широких кругах читателей и критиков с ним начали сравнивать (и не всегда в его пользу) таких авторов, как Бенедиктов, Кукольник. Уже самая возможность сопоставлять эти имена показывает, до какой степени не понимали, о ком и о чем идет речь. В той или иной степени это непонимание продолжалось около полустолетия. Порой, как у Писарева, оно принимало размеры и формы чудовищные...