Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Пайпер Генри Бим — американский писатель-фантаст. Единственный сын протестантского проповедника Герберта Орра Пайпера.В 18 лет начал работать в железнодорожном депо Алтуны, всю жизнь проработал детективом (ночным сторожем) на местной железной дороге, пока не был сокращен в середине 50-х. Был женат на француженке (?) Бетти Хирст (Betty Hirst) (25 марта 1955, незадолго до смерти развелся). Внезапная смерть его агента Кеннета Уайта в июле 1964, не оставившего оформленных бумаг, резко ухудшила положение писателя. Финансовые проблемы, усугубленные разводом, запоздавшее признание привели к тому, что Пайпер покончил жизнь самоубийством.
Наибольшим успехом пользовалась дилогия Пайпера о контакте с симпатичными разумными «пушистиками» на планете Заратустра (и о борьбе могущественных сил на Земле вокруг этого открытия).Симпатичнейший образ пушистиков воссоздал в своих картинах Майкл Велан.
отрывок из произведения:
...Он не знал, что его зовут пушистиком. Он и его сородичи называли себя «гашта» — «Народ», если вообще как-то называли.
Разумеется, есть еще всякие звери, но они не Народ. Они не умеют разговаривать, с ними нельзя дружить. Некоторые из них большие и опасные, как трехрогие хеш-назза, или «визгуны», что охотятся по ночам, или годза, что летают на больших крыльях и бросаются на добычу сверху — самые страшные из всех. А другие, наоборот, маленькие и съедобные. Самые вкусные — это затку, многоногие существа, которые прячутся в траве. У них крепкий панцирь, а в панцире — сладкое белое мясо. Ты охотишься и убиваешь, чтобы есть, и стараешься, чтобы тебя не убили и не съели, и чтобы жизнь была как можно приятнее.
Приятно охотиться, если есть добыча и если ты не очень голоден. Приятно перехитрить какого-нибудь зверя, который охотится за тобой, и убежать от него. Приятно играть и гоняться друг за другом по лесу и находить что-нибудь новое и неизвестное. Приятно устроить удобное логово, сбиться в кучку и болтать, пока не уснешь. А потом, когда солнце снова выберется из своего логова, будет новый день, и снова случится что-нибудь новое и интересное.
Так было всегда, с тех пор, как он себя помнил. А помнил он себя очень давно. Он уже не мог сосчитать, сколько раз на его памяти листья желтели и краснели, а потом высыхали и опадали с деревьев. Все те, кто был в их стае, когда он был маленьким, давно уже умерли, погибли или куда-нибудь ушли. Зато в стае появились другие. И теперь его зовут Тоши-Соссо — Мудрый-Тот-Кто-Лучше-Знает, — и делают все, как он скажет. Так стало с тех пор, как Старая «сделалась мертвой». Маленькая, которая идет сейчас рядом с ним, — дочь Старой, одна из немногих детей гашта, которые рождаются живыми и выживают.
Маленькая увидела куст красных ягод еще раньше его и с удивлением вскричала:
— Смотрите, красные ягоды! Они еще не кончились, и их можно съесть!
Для красных ягод было поздновато: они по большей части уже потемнели и сделались твердыми и невкусными. И новые теперь появятся не скоро, только когда на деревьях снова распустятся листья и птицы начнут вить гнезда. А пока есть другие съедобные вещи: на деревьях, которые они все знали, скоро поспеют большие коричневые орехи, мягкие и вкусные внутри. Он очень любит орехи. Но все-таки почему все вкусные вещи не могут быть одновременно? Вот было бы замечательно... Но так было всегда.
Они толпились у куста, стараясь не уколоться об острые шипы, обрывали ягоды, набивали рты, выплевывали семечки, смеялись и говорили о том, какие вкусные эти ягоды и как им повезло, что они нашли их так поздно. Кое-кто из молодежи на радостях даже забыл об осторожности.
— Следить, все время следить, смотреть, слушать! — упрекнул их Мудрый. — Вы не следите — кто-нибудь придет и съест вас.
На самом деле сейчас им ничто не угрожало. Поблизости не было зверей, которых стоит бояться, и никто из них не мог услышать голоса Народа. Однако об осторожности забывать не следует. Забудешь — тут-то тебя и сделают мертвым.
Быть Мудрым совсем не приятно. Другие все время ждут, что он будет думать за них. Это нехорошо. А вот предположим, его сделают мертвым — и кто будет думать за них тогда? Они съели все ягоды и стояли, ожидая, пока он скажет им, что делать дальше.
— Что делать теперь? — спросил он. — Куда идти?
Они все смотрели на него и не знали, что сказать. Наконец Другая, присоединившаяся к стае между временем птичьих гнезд и земляных ягод, перед последним листопадом, сказала:
— Охотиться на затку. Быть может, найти затку для каждого.
Она имела в виду, что каждому достанется по целому затку. Но ведь так не бывает. Затку не бывает так много. Позавчера они нашли двух, и каждому досталось всего по несколько кусочков. К тому же здесь, среди скал, они затку не найдут. Затку сейчас откладывают яйца и ищут мягкую землю, чтобы вырыть норы. Но здесь можно найти хатта-зосса. Он видел молодые деревца с обгрызенной корой. Хатта-зосса вкусные. Если им удастся убить двух-трех, им хватит мяса и никто не останется голодным.
К тому же убивать хатта-зосса приятно. Они почти такие же большие, как Народ, у них сильные челюсти и острые зубы, и они отчаянно защищаются, если загнать их в угол. Он предложил охотиться на хатта-зосса, и все тут же согласились.
— Хатта-зосса живут среди скал, — сказал молодой самец, которого звали Собирателем. — Скал больше на вершине холма.
— Найти течь-вода, — предложила Большая. — И идти вдоль нее туда, где она выходит из земли.
— Смотреть, где хатта-зосса объест кору.
Это сказал Хромой. На самом деле он хромым не был, но однажды он повредил ногу и некоторое время хромал, и с тех пор все звали его Хромым, потому что не могли придумать, как звать иначе.
Они пошли вперед, растянувшись в линию, так, чтобы видеть своих соседей. На ходу они охотились — наполовину играючи, потому что они только что наелись ягод, а когда они найдут хатта-зосса, мяса хватит на всех. Один раз Мудрый остановился у полусгнившего бревна, ткнул в него заостренным концом своей дубинки и нашел вкусных белых личинок. Пару раз он слышал, как кто-то охотится на мелких желтых ящерок. Наконец они вышли к ручейку, остановились и по очереди напились, не переставая смотреть по сторонам. Потом они прошли по ручью вверх до источника.
Здесь хорошо будет спрятаться, если за ними кто-нибудь погонится. Над источником смыкались кроны деревьев с острыми сучьями; годза сквозь них не проберутся. Мудрый сказал об этом, и прочие согласились. А наверху, за деревьями, виднелся желтый утес. Хатта-зосса любят такие места. Прочие держались позади, предоставляя ему вести стаю, и следовали за ним, растянувшись цепочкой. Временами кто-нибудь указывал на деревья, объеденные хатта-зосса. Потом они вышли к тому месту, где кустарник кончался, к лужайке у подножия утеса...
...Он не знал, что его зовут пушистиком. Он и его сородичи называли себя «гашта» — «Народ», если вообще как-то называли.
