Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сколько может длиться счастье? Может ли оно не умирать, вспыхнув на долю секунды, словно метеор, врывающийся в атмосферу и сгорающий? А быть может, само чувство счастья вовсе — заблуждение?
отрывок из произведения:
...Я тогда был молодым. И, конечно же, все это было не вовремя, как часто бывает в юности.
Тривиально, но на дворе тогда стояла глубокая, потрескавшаяся местами осень. Так же тривиально слетала с городских берез последняя листва, стелясь грязным гербарием по улицам, а по утрам в стекловидном воздухе мерно и далеко разносился черствый лязг колес первых трамваев. Редко луч солнца рыжим безумцем прыгал из одного угла города в другой, похлестывая по красным щекам людей, томящихся на остановках. Пухлые воробьи жадно выщипывали остатки пепельно-желтой травки возле сгнивших деревянных грибков, возвышающихся над песочницами. И все вокруг было так правильно и должно... до тошноты.
Я чувствовал, что вот-вот произойдет нечто... нечто... другое. Оно маячило где-то неподалеку, то давая о себе знать чрезмерным возбуждением или беспокойством, то исчезая из предела видимости, окутав предварительно окрестности привычной, непролазной рутиной будней. Это другое должно было произойти. Но не происходило.
Жизнь вразвалку двигалась. Принцип: отложи на послезавтра все, что можно сделать сегодня, — действовал безотказно, и в университете был полный завал. Как обычно. Андрюшка Зощенко однажды на мой вопрос: «Чего мы тут третий год делаем, а?» — ответил: «Черт его знает!» Момент истины. Он вообще был молодцом в смысле точных выводов и характеристик. Про нашу физручку, к примеру, он заметил: «У нее же мозги фирмы «Адидас». Де-факто.
Время ползло. На площадях плакаты: «ВАША СЕМЬЯ ХОЧЕТ ЕСТЬ И ТРЕБУЕТ ЭТОГО!» сменялись на: «СЛАВА ДЕМОКРАСТАМ!» и, в конце концов, появились полотна с лозунгом: «УБРАТЬ ВСЕХ! ПОСТАВИТЬ НАС!!!» Газеты вопили о Забайкалье, о застольях, о загранице; в городе появилось мусульманское рекламное агентство «В гостях у Будды», которое, преследуя исключительно религиозные цели, поставляло на свободный рынок семейные трусы с логотипом мечетей с серпом и молотом на шпиле вместо полагающегося полумесяца. Мэрия приняла на повестку дня законопроект о «демографической политике относительно бродячих собак». Деноминация, коррупция, спекуляция, инфляция и девальвация объединились под эгидой «неоНЭП» и всячески мешали процветанию левоцентристского правобережья. На презентации ночного клуба «Эй, Гей, Гей» имела место церемония раздачи бесплатных многоразовых презервативов, изготовленных по новейшей технологии обработки резины давлением. Поражало многообразие форм. В замусоренных подъездах пели бранные и бренные песни. В красно-желтых трамваях, незнающих капитального ремонта, ехали с утра Туда, а вечером Обратно. И глупо глядели из окон. И я ехал. И глядел.
Помнится, я тогда поссорился со всеми. С кем только можно было в моем положении поссориться. И плевался гордостью, словно верблюд, и задирал подбородок, и жалел свои нервы, и давил зачатки депрессии да меланхолии, и вообще: слюнтявил. И тайно презирал себя за всю эту кашу. Естественно, что жить стало совсем невыносимо. Скабрезно. Вот тут-то и произошло другое, казалось бы, такое необходимое...
Кто же знал тогда, что все это случилось так... не вовремя.
Живот заболел, когда я возвращался из клуба. Я чертовски проигрался. Меня «порвали» по всем параметрам: сначала — в стратегических играх, после — в нестратегических. Терпеть не могу развлекательную компьютерную индустрию. Но все равно играю. Паршивое настроение основательно укрепилось, потому что все пузо свело так, будто кто-то решительно вцепился в мои, извините, гениталии. Мертвой хваткой. Да еще, как назло, я вспомнил, что оставил у этих виртуальных злодеев дискету. Целых три дюйма никчемной информации. По диагонали.
Левомицетины, регидроны, активированные угли, горячие ванны с приседаниями и выпрыгиваниями не помогали. Судьба крепко тогда схватила меня за... Впрочем, после бессонной ночи и чуть не лопнувшего под мышкой ртутного градусника пришлось податься в поликлинику. Боль как раз локализировалась внизу, справа и зависла там, как туча перед грозой.
Лейкоцитов в крови оказалось гораздо больше, чем китайцев на нашем континенте, и, потыкав мне в животик на разные лады, будто беря пробные аккорды предстоящей симфонии для ланцета с оркестром, усатый бело-халатный хирург заявил: «А у вас, батенька, ведь аппендицитик остренький». «Сечь будете?» — с опаской осведомился я, и, получив заискивающий утвердительный ответ, был тут же направлен в дежурную больницу N2. Через час, захватив из дома зубные щетки, книжки и кипятильники различных мастей, я уже тузил всех направо и налево в «приемном отделении». Меня тоже тузили. Неподалеку штабелями лежали разносортные алкоголики и нехотя пытались петь. Тут мое пузо ощупали еще человек пять. Совершенно, на первый взгляд, зверского вида. Они дышали, как минотавры. Потом повторно пронзили безымянный палец и снова жадно сосали мою кровушку, которая выходила с огромным недовольством. Ее упрашивали, выдавливали, ее манили и обругивали, но артериальное давление 80x50 выдавало эритроцитики предельно скупо. Пальчику моему стало очень бо-бо.
Меня повели. Под грязной табличкой «Отделение общей хирургии» была коряво изображена змея, зачарованно глядящая в фужер. Какой-то умник пририсовал рядышком укротителя с дудочкой и в исполинской чалме, но гнусное пресмыкающееся не обращало на него решительно никакого внимания, упорно продолжая таращиться в рюмку. Я вообще-то субъективно еще мало понимал, что со мной хотят делать, но нутром чуял неладное. Ах, судьба! Зачем ты держишь меня за... Мне ненавязчиво предложили подписать согласие на операцию. Я ненавязчиво подписал. Конечно, не своей подписью. На всякий случай. После контрольного ощупывания меня заселили на страшного вида железную койку в десятиместной палате и сказали: «Жди!..»
...Я тогда был молодым. И, конечно же, все это было не вовремя, как часто бывает в юности.
