Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Владимир Карпович Железников родился 26 октября 1925 года.
В 1957 году окончил Литературный институт имени М.Горького. Известность получил как детский писатель и кинодраматург. Книги Владимира Железникова издавались и многократно переиздавались не только в нашей стране, но по всему миру: в Японии, США, Дании, Польше, Венгрии, Китае, Югославии, Чехии и во многих других странах.
Произведения писателя, ставшего классиком отечественной детской литературы, входят даже в школьную программу.
Герои повести — сегодняшние мальчишки и девчонки. Писатель поднимает важнейшие нравственные проблемы, ведет разговор о том, что делает человека сильным и счастливым, рассказывает об эстафете героизма, гражданской ответственности перед Родиной и людьми, за каждый жизненный шаг.
отрывок из произведения:
...Мы приехали сюда в этот небольшой прибалтийский городок вдвоем с папой. Он жил здесь еще до войны. Потом, когда война началась, папа скрывался в доме местного священника, с племянником которого, Миколасом Бачулисом, дружил. С тех пор прошло много лет. Тогда моему папе было пятнадцать, как мне сейчас, а теперь ему уже стукнуло сорок два.
В то далекое время в этом городке погиб мой дедушка, папин папа. Вернее, он не погиб, а его казнили фашисты. И вот ему открывали памятник, поэтому мы сюда и приехали.
Всю дорогу с вокзала до дома священника папа молча вышагивал впереди меня. Он все время оглядывался по сторонам и вздыхал, словно читая забытую печальную книгу. Я ему не мешала, раз у него такое настроение. Шла потихоньку и выбирала места для съемок: на плече у меня висела папина кинокамера. Наконец папа остановился и сказал:
— Костел.
— Вижу, равнодушно ответила я, потому что ничего особенного в этом старом, почерневшем костеле не заметила.
— Его костел, сказал папа.
Он сделал ударение на слове «его», и тогда мне все открылось по-другому. Я вспомнила папины рассказы, как он вместе со священником и Миколасом ходил в этот костел и был в нем служкой. Я хотела представить себе папу мальчишкой, который, идя следом за священником, в черном платье, опустив голову, пересекал этот двор. Но у меня ничего не получилось, никак не могла представить папу мальчишкой.
— Город изменился, сказал папа, а костел остался прежним. Только липы разрослись гуще.
Мы пошли дальше и наконец остановились около небольшого одноэтажного дома с круглым чердачным окошком. Папа так разволновался, что вынужден был остановиться и закурить, чтобы прийти в себя.
— А в этом доме жили Грёлихи, показал папа на соседний дом. Они в нем жили до тридцать восьмого года, а потом уехали в Германию и вернулись вместе с фашистами.
Ясно было, что папа просто тянет время, потому что про этих Грёлихов я давным-давно знала.
Дверь оказалась открытой, и мы очутились в прихожей, из которой, кроме дверей в кухню и комнату, вела узенькая крутая лестница на чердак. Папа потрогал перила лестницы, даже, пожалуй, не потрогал, а погладил, словно это живое существо. Что-то было во всем этом таинственное: и в том, как папа себя вел, и в том, что нас никто не встретил, но дверь была открытой, и эта лестница на чердак.
В комнате за столом сидела женщина и что-то писала в толстой тетради. Она так увлеклась своим занятием, что не слышала наших шагов. У женщины было красивое лицо и светлые волосы, собранные в тугой узел.
Папа поздоровался. Она от неожиданности вздрогнула и встала нам навстречу.
— Извините, сказала она. Я не слышала... и внимательно посмотрела на нас.
— Дверь была открыта, сказал папа глухим голосом, оглянулся и добавил: Удивительно.
— В этом доме никогда не закрывают дверей, сказала женщина.
...Мы приехали сюда в этот небольшой прибалтийский городок вдвоем с папой. Он жил здесь еще до войны. Потом, когда война началась, папа скрывался в доме местного священника, с племянником которого, Миколасом Бачулисом, дружил. С тех пор прошло много лет. Тогда моему папе было пятнадцать, как мне сейчас, а теперь ему уже стукнуло сорок два.
