Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Николаевич Плеханов родился в 1949 г. в г.Свердловске. После окончания школы работал заведующим сельским клубом, был журналистом, пожарным. Затем учился в Московском институте международных отношений и в Литературном институте им. Горького. Как писатель С.Н.Плеханов работает в разных жанрах. Это биографическая проза (роман «Писемский» в серии «Жизнь замечательных людей», 1985), публицистика (книга очерков «Земля помнит», 1985), критика (книга «Выбор пути», 1984). Им написано несколько сценариев художественных и научно-популярных фильмов.
отрывок из произведения:
...Иван проснулся словно от толчка, резко приподнялся на постели, откинув укрывавшую его полу овчинного тулупа. Напряженно прислушался. Тишину нарушало только дыхание спящих. Оглядел убогое пристанище, слабо озаренное светом лампады. С низкого бревенчатого потолка свисали пряди мха. На грубо обструганном столе в беспорядке стояла глиняная посуда, валялись деревянные ложки. На топчанах угадывались фигуры людей, закутанные в тряпье.
Но вот до слуха Ивана явственно донесся крик совы. Молодой человек без промедления сбросил с топчана босые ноги, нашарил опорки и кинулся к лазу.
То, что он увидел, высунувшись из землянки, заставило его затаиться. Со всех сторон к лесистому островку, на котором находился скит, двигались солдаты в синих мундирах. Они шли в полном безмолвии, по пояс утопая в тумане. На стволах их ружей играли розовые блики — над зубчатым таежным окоемом вставало солнце.
Тревожный крик совы повторился. С раскидистой сосны проворно скользнул человек в лохмотьях и словно растворился в жухлой траве.
Иван бросился расталкивать спящих.
— Команда идет!
В один миг тесная землянка наполнилась суматошным движением. Люди хватали в охапку какой-то убогий скарб и, пригнувшись, скрывались в темном отверстии, зиявшем в углу. Иван тоже последовал за всеми в подземный ход.
Где-то впереди металось пламя свечи. Его то и дело закрывали силуэты людей, пробирающихся по узкой земляной щели, укрытой бревенчатым накатом. Снаружи вдруг послышались частые выстрелы. Беглецов словно бичом хлестнуло. Сгорбились спины, головы втянулись в плечи в надежде уменьшиться, стать неприметнее.
Ход оборвался неожиданно. Иван оказался в большой землянке, заполненной людьми. Здесь было куда светлее — повсюду мигали лампады, язычки свечей отражались на окладах икон, светилось золотое шитье хоругвей.
В стороне сбились в кучку несколько мужчин и женщин. Иван кинулся к ним, зашептал:
— Матушка, все ли здесь?
— Не знаю, родимый. В суматохе-то...
Мать положила ему на плечо исхудавшую руку, внимательно посмотрела в глаза. Лихорадочный взгляд ее больше всяких слов говорил о том, как она измучена. Резкие морщины, свалявшиеся волосы, то и дело падающие на лицо, острые плечи, прикрытые латаной одежонкой. Пронзительное чувство сострадания охватило Ивана, и он порывисто прижал голову матери к своей богатырской груди. А глаза его тем временем шарили по сторонам, явно отыскивая кого-то.
Стрельба наверху все продолжалась. То и дело доносились хриплые крики. Вот над головами беглецов глухо протопали чьи-то ноги, потом еще и еще. И наконец, послышались тяжкие удары у дальнего края землянки.
По убежищу прошелестел тревожный шепот.
— Доискались, — мрачно выдохнули сразу несколько голосов.
И тут же сдавленную тишину прорезал гнусавый тенор. Псалом подхватил еще голос, другой, и скоро им вторил целый хор — дребезжащие старушечьи голоса, глухие мужицкие, ломкие детские. И чем сильнее становились удары в углу землянки, тем дружнее звучал распев. Дым от свечей и кадильниц ходил клубами, щипал глаза, а люди, то и дело утирая выступившие слезы, продолжали петь.
Но вот лампадный сумрак прорезал луч яркого света. В отворившийся лаз просунулись стволы ружей.
— А ну выбирайтесь, крысы, на свет божий! — рявкнул хриплый бас.
Никто не шелохнулся. С надрывом гремел псалом. Теперь пели все — и стар и млад.
И тогда в землянку ворвались солдаты, стали одного за другим выталкивать людей из убежища. Ивана швырнули на землю под сосной, где уже лежали несколько связанных обитателей скита, и, завернув руки за спину, принялись опутывать их веревкой. Закончив свою работу, солдаты достали маленькие трубочки и стали невозмутимо раскуривать их, наблюдая, как во всех направлениях снуют синие мундиры: кто-то нес иконы и книги, кто-то растаскивал накат землянок, кто-то гнал захваченных скитников.
Иван с усилием перевернулся на спину и сел. В глаза ему бросились две женские фигуры в перепачканных изодранных сарафанах. Солдат подталкивал мать Ивана прикладом, а другую пленницу крепко держал за толстую косу...
...Иван проснулся словно от толчка, резко приподнялся на постели, откинув укрывавшую его полу овчинного тулупа. Напряженно прислушался. Тишину нарушало только дыхание спящих. Оглядел убогое пристанище, слабо озаренное светом лампады. С низкого бревенчатого потолка свисали пряди мха. На грубо обструганном столе в беспорядке стояла глиняная посуда, валялись деревянные ложки. На топчанах угадывались фигуры людей, закутанные в тряпье.
