Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Плонский, Александр Филиппович (р. 1926) — русский писатель-фантаст. Доктор технических наук, профессор. Заведовал кафедрой радионавигационных приборов и систем Новороссийского высшего инженерно-морского училища. Жил в Новороссийске. Александр Плонский — ученый, выпустивший около двадцати книг специального и популяризаторского характера.
отрывок из произведения:
— ...Вы ошиблись, назвав академика Воронина покойным, — сказал Вадиму оппонент.
— Неужели он еще жив?
— Можете в том убедиться, навестив его.
— Удобно ли?
— Старик нуждается в общении. Возраст приковал его к дому, а он человек деятельный. Реликт, последний из могикан. Мне довелось слушать его лекции.
— А я знаю академика лишь по книгам.
— Тем более, не упускайте возможности познакомиться с ним лично. Ваша диссертация — подходящий предлог. Вы исследуете ситуационные противоречия между личностью и обществом. У Воронина парадоксальное отношение к этой проблеме.
— И каково оно?
— Видите ли, будучи сам человеком исключительно порядочным, Воронин не ставит человеческую порядочность ни в грош. Впрочем, не буду пересказывать его взгляды, узнаете из первых уст, если, конечно, покажетесь старику достойным доверия. Ну, желаю успеха!
Воронин вовсе не производил впечатления ветхого старца. Сухой, слегка сутулый, в спортивном костюме. Лицо выдублено временем, иссечено морщинами, глаза бледно-голубые, с живым блеском. Волосы белые, с желтизной, словно посеребренные, а поверх слегка позолоченные. Пряди длинные, почти до плеч.
Держался академик непринужденно, даже подчеркнуто просто, разговаривал с Вадимом как равный. Заинтересовался темой диссертации, но сказал:
— Сам бы я за эту проблему не взялся.
— Считаете ее неактуальной?
— Наоборот. Просто выводы оказались бы слишком пессимистичными.
— Говорят, вы не любите людей?
— Вернее, не уважаю, — уточнил Воронин.
— И что сделало вас мизантропом?
— Под мизантропией понимают человеконенавистничество. Я далек от этого.
— Пусть так, — настаивал Вадим. — И все же?
— Критическое отношение к человеку породила во мне жизнь, — Воронин тряхнул волосами, словно поставил точку на сказанном.
— Извините за назойливость, но как именно?
— Я на несколько поколений старше вас, нам трудно понять друг друга. Тем не менее, попробую объяснить. Слишком часто приходилось видеть, как человек говорит одно, делает другое, а думает третье. На моих глазах не раз происходила инверсия личности, я разочаровывался во вчерашних кумирах.
— Вы имеете в виду культ Сталина, брежневские времена?
— И это тоже. Кстати, вас не удивляет, что и после обнародования данных о жертвах репрессий сталинисты так и остались в большинстве своем сталинистами? Думаете, не поверили? Нет, оправдали. Сработал инстинкт морального самосохранения. Им нужно было сохранить иллюзии — или жизнь пошла бы насмарку. «Сталин — наша слава боевая, Сталин — нашей юности полет», — они продолжали твердить это вопреки рассудку. Иначе — пустота, конец всему...
— ...Вы ошиблись, назвав академика Воронина покойным, — сказал Вадиму оппонент.
