Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Русский литературовед и театровед. Выпускник МГУ. Преподавал английский язык и литературу в московских вузах. После войны — ответственный редактор журнала «News». Один из основателей научного шекспироведения. Инициатор издания «Шекспировских сборников».
отрывок из произведения:
...Годы 1586 и 1587 обозначили начало расцвета той великой английской реалистической драмы, венцом которой явилось творчество Шекспира. В 1586 году на сцене одного из лондонских театров была показана «Испанская трагедия» Томаса Кида, мрачная пьеса, полная убийств и преступлений, но вместе с тем и живых человеческих чувств. Ценность трагедии Кида, хотя он шел по уже проторенным тропам «сенекианской школы», «трагедий грома и крови», — в смене грозных и лирических тонов, в теме любви двух молодых людей, безжалостно растоптанной жестокой действительностью. Монологи старика Иеронимо, скорбящего об убитом сыне и обличающего царящую вокруг несправедливость, проникнуты живой эмоциональностью. «Испанская трагедия» во многих отношениях перекликается с «Гамлетом» Шекспира. Кид был, по-видимому, автором не дошедшей до нас трагедии о Гамлете, несомненно повлиявшей на Шекспира. Гамлет не только восстает против преступления, совершенного «улыбающимся негодяем» Клавдием, против царящей вокруг несправедливости и лжи. Он мстит за любимого человека. Гамлет любил своего отца. «Если ты любил своего отца», — говорит Призрак. «О боже!» — восклицает Гамлет (еще бы не любил!). Великие произведения Шекспира полны эмоциональности. Много в этих произведениях, скажем просто, нежных чувств (что отнюдь не является синонимом чувств изнеженных). Бен Джонсон назвал Шекспира «нежным лебедем Эйвона». Вспомним хотя бы тот гимн музыке и любви, которым завершается «Венецианский купец», лирическую песню шута Феста из «Двенадцатой ночи», диалоги Ромео и Джульетты, песню Дездемоны об иве... Не приходится, конечно, доказывать, что эта сторона творчества Шекспира нисколько не противоречит его мощности, «плоти и крови» созданных им образов. Напротив, она обогащает эти многокрасочные образы...