Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Генрих Белль (Heinrich Theodor Boll) родился 21 декабря 1917 года в Кельне в семье столяра-краснодеревщика. По окончании гимназии работал в букинистическом магазине. Тогда же он начал пробовать свои силы на литературном поприще. Весной 1939 года поступил в Кельнский университет, однако вскоре был призван в армию. В 1942 году женился на Анне Мариии Чех. Во время Второй мировой войны служил на Западном и Восточном фронтах, воевал в Польше, Франции, России, несколько раз был серьезно ранен. В 1945 Белль попал в плен к американцам и провел несколько месяцев в лагере для военнопленных на юге Франции.
Вернувшись в 1946 году в Кельн, он вновь поступил в университет. Работал сначала в мастерской у родственников, затем в статистическом бюро. В 1947 году опубликовал свой первый рассказ «Весть» в журнале «Карусель». Ранние произведения Белля — повесть «Поезд пришел во время» (1949), сборник рассказов «Странник, когда ты придёшь в Спа...» (1950), роман «Где ты был, Адам?» (1951) в страстной обличительной манере описывали ужасы войны и тяготы послевоенного времени.
Острой социальной критикой были проникнуты и его последующие произведения, такие как романы «И не сказал ни единого слова» (1953), «Дом без хозяина» (1954), «Бильярд в половине десятого» (1959), «Глазами клоуна» (1963), повести «Хлеб ранних лет» (1955), «Самовольная отлучка» (1964). Со временем произведения Белля становились все более композиционно сложными: так, в романе «Бильярд в половине десятого» автор подводит итог жизни трех поколений немецкой семьи, уместившийся в один день. Несмотря на это, Белль всегда оставался писателем-реалистом, затрагивающим проблемы современного ему общества.
В 1971 Белль опубликовал свое самое новаторское произведение — «Групповой портрет с дамой», написанный от лица многих людей. На следующий год он был удостоен Нобелевской премии по литературе как писатель, чье творчество послужило делу возрождения немецкой литературы. Вскоре вышел его сатирический роман «Потерянная честь Катарины Блум» (1974), посвященной бульварной прессе и порождаемым ей слухам. Вышедший в 1979 году «Под конвоем», был написан еще в 1972 году под влиянием свежих воспоминаний о процессе над террористической группой Баадера-Майнхоф. Роман повествовал не только о терроризме, но и о социальных последствиях тотальных мер массовой безопасности.
Воспоминания о довоенной юности легли в основу одного из последних произведений писателя — биографического романа «Что станется с мальчиком, или Какое-нибудь дело по книжной части». Генрих Белль скончался в родном Кельне 16 июля 1985 года. В том же году был опубликованы его романы «Заботливая осада» и «Солдатское наследство». Последний был написан им в послевоенные годы и публиковался впервые.
отрывок из произведения:
...Сигналисту с железнодорожным жезлом к моему приходу уже все известно; когда он выходит из своей будки — перед этим я слышу звонок телефона в его каморке, — итак, когда он выходит из своей буки, я иду прямиком к нему — он меня уже знает; он делает сострадательное лицо, сострадательное и немного обеспокоенное; да, сигналист со своей сигнальной железякой обеспокоен; может, он думает, что однажды я накинусь на него? Однажды, быть может, я на него и накинусь и тогда просто убью и швырну его труп на рельсы, чтобы его переехал прибывающий в тринадцать двадцать поезд. Потому что этот сигналист с сигнальной железякой...я ему не доверяю. Не берусь утверждать, что его сочувствие наигранное. Но оно может быть наигранным; а вот его обеспокоенность явная, ему есть отчего беспокоиться: в один прекрасный день я его просто убью его же собственной сигнальной железякой. Я не доверяю ему. Может, он заодно с ними. Ведь в его будке есть телефон, ему стоит лишь покрутить ручку и позвонить им, этих умников соединят в одну секунду; быть может, он снимает трубку, вызывает предыдущую станцию и говорит им: «Вытаскивайте ее, задержите, не дайте ей уехать... что?.. да, женщина, шатенка в маленькой зеленой шляпке; да, она; задержите ее, — тут он смеется, — да, этот сумасшедший снова здесь, пускай прождет впустую. Задержите ее, да». После этого он вешает трубку и хохочет; потом он выходит, делает при виде меня сострадательное лицо и, как всегда, говорит, прежде чем я успеваю его спросить: «Без опозданий, мой господин, нет, сегодня тоже без опозданий».
Неуверенность, могу ли я доверять ему, сводит меня с ума. Может быть, он скалит зубы, едва только отворачивается от меня. Он всегда отворачивается от меня, будто ему надо срочно что-то сделать, на перроне или где-то еще; он ходит взад-вперед, прогоняет людей с края платформы, выискивает себе всяческую работу, до которой ему и дела-то нет, потому что, завидев его, люди сами отходят от края. Он только делает вид, будто занят, и, вероятно, склабится, едва только отворачивается от меня. Как-то раз я решил его проверить, я мигом подскочил к нему и заглянул ему в лицо. Но не обнаружил ничего, что подкрепило бы мои подозрения, только страх...
...Сигналисту с железнодорожным жезлом к моему приходу уже все известно; когда он выходит из своей будки — перед этим я слышу звонок телефона в его каморке, — итак, когда он выходит из своей буки, я иду прямиком к нему — он меня уже знает; он делает сострадательное лицо, сострадательное и немного обеспокоенное; да, сигналист со своей сигнальной железякой обеспокоен; может, он думает, что однажды я накинусь на него? Однажды, быть может, я на него и накинусь и тогда просто убью и швырну его труп на рельсы, чтобы его переехал прибывающий в тринадцать двадцать поезд. Потому что этот сигналист с сигнальной железякой...я ему не доверяю. Не берусь утверждать, что его сочувствие наигранное. Но оно может быть наигранным; а вот его обеспокоенность явная, ему есть отчего беспокоиться: в один прекрасный день я его просто убью его же собственной сигнальной железякой. Я не доверяю ему. Может, он заодно с ними. Ведь в его будке есть телефон, ему стоит лишь покрутить ручку и позвонить им, этих умников соединят в одну секунду; быть может, он снимает трубку, вызывает предыдущую станцию и говорит им: «Вытаскивайте ее, задержите, не дайте ей уехать... что?.. да, женщина, шатенка в маленькой зеленой шляпке; да, она; задержите ее, — тут он смеется, — да, этот сумасшедший снова здесь, пускай прождет впустую. Задержите ее, да». После этого он вешает трубку и хохочет; потом он выходит, делает при виде меня сострадательное лицо и, как всегда, говорит, прежде чем я успеваю его спросить: «Без опозданий, мой господин, нет, сегодня тоже без опозданий».
