Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Научно-фантастические произведения Бориса Руденко повествуют о местах, событиях и существах, которых не было, нет, и не может быть — на то и фантастика. Но в невероятных ситуациях читатель встретит знакомые черты недавнего прошлого, от которого мы стремимся избавиться, перестраивая все сферы нашей общественной жизни, возвращаясь из «перпендикулярного мира» в мир реальных ценностей, истинно человеческих отношений.
отрывок из произведения:
...С Кочетковым я познакомился случайно. На очередной остановке подмокшая на моросящем дожде толпа втиснулась в заскрипевший от напряжения троллейбус. Меня оторвало от пола, немного развернуло и прижало к пассажиру, о котором я не смог бы сказать ничего плохого. Мои антипатии относились к его портфелю с твердыми, острыми углами. Пассажир, вероятно из сочувствия, сделал несколько конвульсивных движений, шляясь облегчить мое положение.
— Не утруждайтесь, — произнес я успокаивающе, — могу и потерпеть.
— При чем здесь вы? — удивился мужчина. — Это я должен терпеть. Должен, но уже не могу. Если вы немедленно не слезете с моих ботинок...
— Извините, — пролепетал я, отыскивая незанятый участок пола, чтобы поставить ногу.
— На следующей выходите? — все еще сердито спросил мой сосед.
— Нет, — ответил я, но дверцы открылись, меня вновь подхватило мощное людское течение и вынесло на тротуар.
— Ваша пуговица, — прозвучал за спиной вежливый голос.
Знакомый пассажир протягивал пуговицу от моего плаща.
— Спасибо, — сказал я. Удивительная давка сегодня.
— Ничего удивительного. На стадионе кубковая встреча но футболу. Семнадцатый маршрут перегружен. Плюс час «пик».
У него были правильные, мелковатые черты лица, к которым очень шло выражение грусти.
— В такую слякоть еще играют в футбол?
Пассажир улыбнулся мягко и располагающе.
— Почему-то я сразу догадался, что вы не болельщик.
— А вы?
— Увы, не пристрастился.
С каждой минутой я чувствовал к нему возрастающую симпатию.
— Вот ваш троллейбус, — сказал он, — попробуйте пробиться.
Я открыл рот, чтобы попрощаться, но не успел. Из-за могучего бока троллейбуса вывернула стремительная, юркая машина. Она мчалась с огромной скоростью к почти бесшумно. В отсутствии шума заключалась главная опасность. Прежде чем мы успели пошевелиться, вся слякоть мостовой, взметнувшись из-под колес автомобиля, легла на наши плащи ровным и плотным слоем.
Мы оба выкрикивали проклятия вслед моторизованному обидчику, потом оглядели друг друга и вяло улыбнулись.
— Вот мой дом, где гастроном, — произнес товарищ по несчастью, — если хотите попробовать очистить плащ...
— С удовольствием!
— Кочетков, — представился он. И, помедлив, добавил: — Биохимик.
Я тоже назвал себя, и мы пошли.
Сразу было видно, что это квартира холостяка. Слегка запущенная, немного запыленная. Порядка здесь не наблюдалось, но и беспорядок носил довольно умеренный, сносный характер. Кочетков провел меня в ванную. Я пытался вернуть плащу былой блеск и разглядывал длинные полки с пузырьками, банками и баночками, в которые было что-то насыпано и налито.
— Иногда работаю дома, — сказал Кочетков, прочитав вопрос на моем лице. — Попьете чаю, пока плащ будет сохнуть?
Мы прошли в комнату, которая отличалась от ванной только наличием обоев и отсутствием умывальника. Склянки, колбы, пузырьки и странного вида аппараты стояли здесь не только на специально приспособленных стеллажах, но и на серванте, на письменном столе, на тумбочке перед зеркалом и просто на полу. В их расположении был какой-то скрытый порядок, вполне ощутимый, но недоступный моему пониманию...
...С Кочетковым я познакомился случайно. На очередной остановке подмокшая на моросящем дожде толпа втиснулась в заскрипевший от напряжения троллейбус. Меня оторвало от пола, немного развернуло и прижало к пассажиру, о котором я не смог бы сказать ничего плохого. Мои антипатии относились к его портфелю с твердыми, острыми углами. Пассажир, вероятно из сочувствия, сделал несколько конвульсивных движений, шляясь облегчить мое положение.
