Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Валентинович Силецкий родился в Москве. Окончил сценарный факультет Всесоюзного института кинематографии. Работал в журналах «Наука и религия», «Земля и вселенная». Дебютировал рассказом «Галактик Шуз» из космоса» в журнале «Юный техник» (1963). В течение 70-80-х годов был активным участником Московского и Всесоюзного Малеевского семинаров молодых писателей-фантастов, однако, как и большинство талантливых авторов этой группы, серьезных публикаций добиться в те времена не смог. В 1987 году присоединился к Всесоюзному творческому объединению молодых писателей-фантастов при издательстве «Молодая гвардия», в результате чего издал сборник рассказов «Тем временем где-то...» (1989). В дальнейшем переехал в Минск, сотрудничал с журналом фантастики «Фантакрим-MEGA».
отрывок из произведения:
...Вадим Подушкин громко закричал, нелепо замахал руками, ища, за что бы ухватиться, но камни разом побежали из-под ног, какую-то секунду длилось ощущение полета, и тотчас от ужасной боли мир перед глазами сжался и потух.
Когда Подушкин очнулся, для него все моментально стало ясно: перелом ноги… Ну, что ты будешь делать!..
Если вовсе не шевелиться, то еще терпимо. Да только невозможно оставаться здесь!
Никто на помощь не придет, и никого не позовешь… Тайга, места глухие.
И хоть до поселка километров десять, коли по прямой, надеяться, что кто-нибудь сюда заглянет… Год можно проторчать — и все впустую.
Он лежал на боку, в неудобной позе, а над ним круто вверх уходил обнажившийся после обвала склон сопки.
Подушкин мысленно проделал путь до родного поселка, припомнил все, одному ему знакомые приметы, по которым ничего не стоит отыскать тропу, и лишь с тоской вздохнул.
Да, неважнецкие дела.
Летом он частенько выбирался в лес на оба выходных — и рыбку половить в ручьях, и подновить свой разросшийся гербарий. Гербарий был его гордостью, не раз в район показывать возил. Вадим даже собирался написать одному известному ученому в Москву — дескать, не простой я счетовод, но и по мере сил тружусь во ублажение родной науки, о чем прошу не забывать.
И вот теперь — ах, как некстати!..
Он подполз к развесистому кусту орешника и кое-как срезал ножом подходящую ветку с крепкой развилиной на конце — вроде костыля. Потом встал и попытался сделать шаг. Однако вместо этого вышел какой-то нелепый скачок, от которого боль в ноге буквально оглушила, и Подушкин рухнул на землю, не видя и не слыша ничего.
Минуты через три немного полегчало, боль утихла. Только что с того?
Не дойду, с отчаянием сообразил Вадим. Какой из меня теперь ходок!..
Может, попробовать ползком? Потихоньку, понемногу… Главное, попасть кдороге. Ну, а там уж — на попутке, и домой… В конце концов, не так и далеко!
И он пополз.
Уже под вечер, когда силы были на пределе, ему вдруг померещились людские голоса.
Подушкин напряг слух.
Нет, ерунда! Просто ветер поднялся и прошел меж ветвей. Просто ветер… Хотя… В общей какофонии предвечернего леса ему вновь почудились чьи-то голоса.
Люди… Совсем рядом… Вот удача!
С надеждой пробудились силы.
Еще несколько отчаянных бросков, и перед ним открылась лужайка, покрытая цветами, — точно дно волшебного солнечного колодца.
Посреди поляны дымился костер, а у костра вели беседу трое, в удивительных меховых костюмах, с большими ранцами за спиной, в ботинках с немыслимо длинными носами.
Лица незнакомцев были смуглы, почти черны, а волосы, как у холеных жеребцов, мягкими белыми гривами живописно развевались при каждом дуновенье ветерка.
Странные субъекты. В этакой глуши… Тем временем незнакомцы тревожно завертели головами, будто учуяв непрошеного гостя, потом один из них встал и сделал неуверенный шаг в сторону Вадима.
При этом он как-то по-особенному ставил ноги, словно нащупывал носком ботинка почву перед собой. И глаза его, устремленные в одну точку, мимо Подушкина, смотрели безучастно, неподвижно, как у слепца.
Но даже удивиться всему этому у Вадима уже не оставалось сил, как, впрочем, и заметить сразу, что переговариваются незнакомцы на совершенно непонятном языке. Подушкин просто лежал, едва выглядывая из кустов, и ждал — вот все, на что он был сейчас способен.
...Вадим Подушкин громко закричал, нелепо замахал руками, ища, за что бы ухватиться, но камни разом побежали из-под ног, какую-то секунду длилось ощущение полета, и тотчас от ужасной боли мир перед глазами сжался и потух.
