Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Исаевич Солженицын (род. 1918) — выдающийся русский писатель, лауреат Нобелевской премии. Первое же его произведение, «Один день Ивана Денисовича», опубликованное в 1962 году, принесло ему всемирную славу. В 1974 году, после выхода на Западе его знаменитой книги «Архипелаг ГУЛаг», Солженицын был лишен советского гражданства и насильственно выслан из СССР. С 76 — го жил в США; в 1994 году после возвращения российского гражданства вернулся на Родину.
отрывок из произведения:
— ...Ожидали ли вы, что реакция телезрителей на ваше интервью будет столь разноречива?
— Я должен сказать, что интервью прошло не так, как я ожидал. Я сам вместе с телезрителями просмотрел фильм об Иване Денисовиче, и это всего второй раз (первый раз я его видел, когда только меня выслали). И я находился под впечатлением отчасти фильма, отчасти той нашей жизни и тех людей, с которыми я в лагере сидел и которые потом кто погиб в мятежах, о них написано в третьем томе «Архипелага», кто и сейчас живёт неизвестно где в Советском Союзе, — и это настроило меня на некоторый лирический, душевный лад. И поэтому мне было странно окунуться в поток вопросов в основном политических. К тому же без живого собеседника перед телевизионным экраном не чувствуешь себя так свободно, как если бы говорить с самим человеком. Я всё время хотел представить себе того француза, с которым я разговариваю, а меня окружили тяжелые микрофоны, со всех сторон яркие прожекторы, в очень маленькой комнате... и поток вопросов, резко политических. Вдруг какой-то вопрос о ваших муниципальных выборах... В голову не помещается после того, что я как бы снова побывал в этом лагере. И я пытался в ходе интервью выйти из политической плоскости, я хотел бы говорить на темы общие, духовные. Но меня снова и снова вопросами вгоняли в политическую плоскость. В этом отношении я разочарован.
Вопросы были, к сожалению, очень низкого уровня.
Поразительно! А некоторые были повторительные: мы потратили двадцать минут на повторение того, что в «Архипелаге» давно можно было прочесть.
Есть ли в Советской России частные издательства или всё проходит через государство?
Ну что вы, не только нет частных, но все эти издательства могли бы не иметь, как сейчас, пятьдесят названий, а с тем же успехом могли все иметь одно название. Они все подчиняются единой власти и в области цензуры (это Главлит), и в области коммерческого продвижения своих произведений (это ВААП).
— А что вы скажете об издательском деле во Франции?
— Моё знакомство с французским издательским делом начинается и кончается моим сотрудничеством с издательством «Seuil», поэтому ответить на ваш вопрос в полную меру я просто не имею никакой возможности. В этом совсем незнакомом и непривычном для меня западном мире я совершенно бы потерялся и не мог наладить всю эту организацию с издателями, с переводчиками, с правами, тем более что они были сильно запутаны к моменту моей высылки. А издательство «Seuil» освободило меня от этих забот, отлично справляется со всеми этими делами, особенно здесь должен выделить руководителей издательства господина Фламана и господина Дюрана. Они освободили мне большой объём творческого времени. Практически я просто почти всё время пишу.
— Что вы читаете во время досуга?
— Досуга? Западному человеку почти невозможно представить невероятные условия, в которых я работаю по сей день. До момента изгнания я должен был каждый день платить дань конспирации, то есть каждый час и каждый вечер думать — какие вещи могут остаться на ночь в этом доме, какие должны быть спрятаны и как я их завтра получу, как мне посмотреть на свои материалы, свести их вместе, сравнить... Вот ни разу за то время, что я писал «Архипелаг», — вся книга не лежала вместе на одном столе. Мне нужно было десятки раз сравнивать разные места, и всё это с большим напряжением памяти. Это одно — конспирация. Потом, долгие годы в России я должен был большую часть времени где-то работать — и для денег, и для того чтобы не возбуждать подозрения властей. Но и теперь, когда всё это отпало, сегодня этого ничего нет, — я нахожусь под другим давлением. Я принадлежу к последнему поколению, которое ещё может написать события революции. И участники событий умирают ежедневно — последние. Не только документы, но даже книги о том времени на родине сожжены или под семью замками, поэтому я нахожусь в изнурительной гонке со временем: успеть раньше, чем время разрушит весь материал! Я должен поспеть за несколько поколений, которые эту задачу не выполнили, вот почему я едва успеваю вечером прочесть те материалы, без которых завтра утром остановится моя работа.
— Когда вы думаете закончить эту книгу?
— Я думаю, моя жизнь может окончиться раньше, чем моя книга...
— ...Ожидали ли вы, что реакция телезрителей на ваше интервью будет столь разноречива?
