Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Произведения Д. Трускиновской — остросюжетные колоритные повести, захватывающие превосходным сочетанием напряженной интриги, парадоксального построения и особого, нетрадиционного способа изложения. Интересные характеры, необычайные обстоятельствадействий, юмор и наблюдательность автора доставят читателю немало приятных минут.
отрывок из произведения:
...Сон, приснившийся однажды, может присниться и во второй, и в третий раз. В результате он становится как бы частью реального прошлого, и его последующие варианты воспринимаются как воспоминания о чем то, бывшем в жизни и имеющем свой смысл.
Есть у меня один такой сон…
Он не преследует и не докучает. Наоборот – я рада встречам с ним, и лишь обидно, что вижу не сюжетно завершенный эпизод, а определяющие движение сюжета кадры, между которыми – провалы, своего рода пунктир, по которому можно представить себе линию, если она не слишком заковыристая. Может быть, в этом виноват не сам сон, а некое свойство памяти, в котором застревают только отдельные кадры и обрывки диалогов. Не знаю, но утром, вспоминая, я не могу удержаться и начинаю заполнять пустоты примерно соответствующим содержанием. А потом мне не дает покоя мысль, что я сложила из кусочков не то, что видела на самом деле, а то, что удачнее и вразумительнее получилось.
Как бы то ни было – момента истины, который, несомненно, присутствовал в этом сне, я не извлекла до сих пор.
В тот год, когда сон впервые посетил меня, то ли праздновали круглую годовщину Победы и в связи с этим поминали Курземский котел, то ли вышла нашумевшая книга о нем, – не скажу точно. Скорее всего, это совпало. Во всяком случае, Курземский котел был у всех на слуху.
Днем я была по делам в Старой Риге и, проходя мимо дома, с которым были связаны воспоминания, не то чтобы загрустила… Я уже с трудом могла восстановить перед внутренним взором лицо того человека, что жил когда то в доме. Возникли в памяти какие то его интонации, вспомнилось какое то характерное движение… Я думала совсем о других вещах, но одновременно память копошилась, склеивала разорванные кусочки, вдруг сплеталась целая фраза и звучала во мне, и вновь длилась молчаливая работа – до следующей фразы, до следующей микроскопической находки.
К вечеру все это притихло и вроде бы забылось.
А ночью был сон.
Когда я увидела тоскливую беспросветную ночь на безнадежно плоской равнине, то уже знала – это Курземе. К тому же – Курземе ранней весной, когда прозрачные кусты вдоль обочин не создают даже иллюзии хоть какого то рельефа местности. Пространство сна было необозримым, разрезанным совершенно прямой дорогой, без всяких примет человеческой деятельности, да и какие приметы? Если эти бесконечные поля и были уже вспаханы, то поди разгляди борозды! А больше и искать этих примет было негде. По логике сна я знала только, что передо мной – Курземе и идет последний месяц войны.
Дальнейшее мне кое как удалось сложить из фрагментов. И очень может быть, что составь я кусочки в иной последовательности, вышло бы нечто противоположное. Но я сложила их именно так.
На дороге возникли трое – двое взрослых мужчин и мальчишка. Мужчины негромко разговаривали, мальчишка молчал. Где находилась я сама – непонятно, да и была ли я там, но они приближались ко мне, и первым я увидела именно мальчишку. Впрочем, за то, что видела лица взрослых, не поручусь. Я их воспринимала как силуэты, хотя голоса запомнились.
Это был подросток лет четырнадцати или пятнадцати, длинный, сутуловатый, одетый во все взрослое. На тех двоих одежда тоже была с чужого плеча. Одежда, но не обувь. Три путника были обуты как люди, со знанием дела приготовившиеся к многокилометровому маршруту, шагали легко и слаженно. И это наводило на мысль о некоем маскараде.
Итак, подросток. Бледный мальчик с ранними морщинками на лбу. Его продолговатое лицо было каким то прозрачным, очертания носа, губ и подбородка плыли, уплывали, не давались взгляду. Впечатление довершали неяркие глаза и волосы – глаза, скорее всего, бледно голубые, а волосы серовато русые, прямые, гладкие.
Взрослых по голосам можно было назвать оптимистом и пессимистом. Оптимист был бодр и суетлив. Пессимист, напротив, даже скучен, и чувствовалось, что оптимист ему надоел до полусмерти.
– Ерунда, все сойдет отлично! – убеждал оптимист, и похоже, что главным образом самого себя. – Там собралось столько так называемой интеллигенции, что мы вполне сойдем за парочку ошалевших от страха балерин! А?
– Тем более, что балерины там действительно будут. Я сам видел, как из Риги вывозили губернаторскую жену, а она там у них – главная. Так что теперь наша задача – успеть отплыть из Вентспилса завтрашней ночью, пока о нас никто не забеспокоился, – бодро планировал оптимист. – И даже неплохо, что у нас кончился бензин. Черт с ней, с машиной. Представь, как бы ее опознали по номеру в Вентспилсе!
Пессимист на сей раз не ответил, а шлепнул мальчишку широкой ладонью между лопаток, отчего тот выпрямился, и они пошли дальше, почти не обращая внимания на бестолковый монолог оптимиста.
Впрочем, он назвал Вентспилс каким то другим словом, не латышским. Этого слова я, разумеется, не запомнила, но точно знаю, что имелся в виду именно Вентспилс. А о том, что в городе скопилось множество завтрашних беглецов, и среди них есть люди, известные всей Латвии, я знала изначально. И об одиноких лодках, груженных до отказа, берущих по ночам курс на Швецию, и о налетах нашей авиации, и о знаменитой балерине, которую как то утром рыбаки выудили полумертвую из моря – ее яхта в Швецию не попала…
...Сон, приснившийся однажды, может присниться и во второй, и в третий раз. В результате он становится как бы частью реального прошлого, и его последующие варианты воспринимаются как воспоминания о чем то, бывшем в жизни и имеющем свой смысл.
