Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Виктория Илларионовна Угрюмова родилась 4 мая 1967 года в Киеве. Образование — высшее гуманитарное. С 1984 по 1991 годы работала зам. начальника отдела кадров Киевского государственного института культуры. В 1991-1995 годах руководила экологической группой. Автор фэнтезийного цикла о Кахатанне — богине Истины, романов «Мужчины ее мечты», «Двойник для Шута», «Дракон Третьего рейха».
отрывок из произведения:
...В незапамятные, советские еще времена наш сосед как-то выбросил резной дубовый буфет с цветными витражами, а на его место с трепетом водрузил сероватый пластиковый шкафчик польского производства, в котором едва умещался чайный сервиз на две с половиной персоны. Затем узнал, сколько стоил выброшенный антиквариат, и долго еще бродил нездешний, в густом мятном облаке, стуча жестяной трубочкой валидола в нагрудном кармане. После следующей генеральной уборки он отволок на помойку японские шелковые ширмы, затканные золотыми журавлями...
Был в нашей разнообразной жизни один затянувшийся период, когда всякая смерть интеллигентной киевской старушки или старичка с дворянскими корнями знаменовалась обязательной кучей ностальгического хлама, выраставшей на десятый день у ближайшего мусорника. Пожелтевшие письма и потреханные кружева, непонятные митеньки, старорежимные трости и ветхие шляпы с обвислыми полями — теряют актуальность со смертью того, для кого были неповторимой частью его жизни. Правда, от этого они не становятся менее важными, но уже нет тех, кто мог бы выступить в их защиту. Говорят, что неприкаянные людские души не уходят в иной мир, а превращаются в блуждающие огни, но вряд ли кого-то интересует, куда деваются души оставленных и преданных вещей, переживших смерть своих хозяев, но по-прежнему несущих в себе память о них.
Особой строкой в этом сюжете стоит история тех предметов, которые изначально находились не в частной, а в общественной, то бишь — ничьей собственности, и никому, по гамбургскому счету, нужны не были.
«Я — выпуклая фигура, как же меня не предать истории», — полагает о себе любой власть имущий, и увлеченно декорирует окружающее пространство каменными и бронзовыми истуканами, призванными увековечить память о нем. Забавно, но об энергичном деятеле обычно очень скоро забывают, а к истуканам привязываются как к родным. Красивых, неповторимых и уже потому известных любят, как удачного ребенка — гордость семьи. А к уродцам привязываются с необъяснимой, но от того не меньшей нежностью, как к хилому и болезненному, но все же своему.
Именно они, пережившие и своих создателей, и их хозяев, становятся самыми горячими объектами любви и ненависти. Не имея возможности достать во времени и пространстве реальных людей и целую эпоху, охлос довольствуется паллиативом, с необычайной энергией уничтожая, сдавая на металлолом или перенося с места на место несчастные символы, которые из-за всех своих мытарств потихоньку обзаводятся душой...
«хуже ваша оценка лучше»
...В незапамятные, советские еще времена наш сосед как-то выбросил резной дубовый буфет с цветными витражами, а на его место с трепетом водрузил сероватый пластиковый шкафчик польского производства, в котором едва умещался чайный сервиз на две с половиной персоны. Затем узнал, сколько стоил выброшенный антиквариат, и долго еще бродил нездешний, в густом мятном облаке, стуча жестяной трубочкой валидола в нагрудном кармане. После следующей генеральной уборки он отволок на помойку японские шелковые ширмы, затканные золотыми журавлями...
