Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Повесть «Луэлла» — о девочке с другой планеты, которая спасает Землю от уничтожения враждебно настроенными пришельцами.
отрывок из произведения:
...Эта почти неправдоподобная — можно даже сказать, совсем неправдоподобная — история приключилась в далеком 1982 году, когда мне было тринадцать лет, и я учился в седьмом классе. И сейчас, когда я с тоской и грустью вспоминаю те дни — счастливые и безмятежные дни ушедшего детства, — мне иногда кажется, что я придумал Луэллу, бесстрашную девочку с далекой звезды. В этой давней истории сплелись воедино реальность и фантазия, быль и сказка, и сейчас мне очень трудно отделить одно от другого. Да и, признаться, не очень хочется… Именно поэтому я буду рассказывать историю Луэллы не так, как это было — или могло быть — на самом деле, а так, как я помню те далекие события сейчас, когда детство давно ушло, оставив приятные и грустные воспоминания. И — сказки. Сказки, которыми было так богато детство. Сказки, которые в детстве — совсем не сказки, а самая взаправдашняя быль.
Я учился в школе номер восемь, и наша школа была не совсем обычной. То есть она была не совсем обычной, если смотреть с позиций сегодняшнего времени, а тогда... Словом, у нас в школе учились иностранцы. Дети из социалистических стран. Дело в том, что в нашем городе, в Староволжске, была военная академия, куда направляли обучаться офицеров из социалистических стран. Они приезжали в Советский Союз вместе с семьями, поэтому у нас в школе учились мальчишки и девчонки из других стран.
Насколько я помню, в нашей школе не было такого класса, в котором не учился хотя бы один иностранец. Например, в моем классе, когда я был первоклассником, учились два болгарина — мальчик и девочка. Моя память не сохранила их имен, да это и не имеет никакого отношения к истории, которую я собираюсь рассказать.
Из-за иностранцев нашу школу метко прозвали «Староволжским Артеком». (Был такой пионерский лагерь в Крыму, если кто помнит...) Сейчас это название давно уже забыто, и никто из сегодняшних учеников школы, которая несколько лет назад стала гимназией, его не помнит.
Семьи иностранных военных жили недалеко от школы, в обычном кирпичном доме, который стоял в самом конце улицы Горького под номером 135. Дом выходил торцом к трамвайной остановке, которая называлась по-старинному — Ленинградская Застава. Или просто — Застава. Впрочем, старинной Застава была очень давно, еще до революции, когда здесь была глухая городская окраина, у дороги стояла полосатая будка со шлагбаумом и красивые въездные ворота, которые были построены в начале 19 века архитектором Росси. Ворота напоминали римскую триумфальную арку, а так как на Заставе в то время не было никаких строений, то они были хорошо видны любому путешественнику, который въезжал в Староволжск со стороны Петербурга. Говорят, ворота были очень красивыми, но после революции, когда радостные рабочие ломали расположенную рядом тюрьму, они заодно сломали и ворота. Мне кажется, они поступили очень глупо, ворота никому не мешали, а только украшали городскую окраину. Постепенно Староволжск вышел за пределы своих старых границ, и Застава оказалась почти в центре города, превратившись в обычный серый микрорайон, застроенный похожими один на другого, как братья-близнецы, блоками скучных пятиэтажек. В одном из таких ничем не примечательных домов и жили иностранцы. Двор этого дома мы называли «иностранным». Или «кубинским», потому что кубинцев там жило больше всего.
... Сейчас в этом дворе уже ничего не напоминает о прошлом. Иностранные военные уже не приезжают в наш город учиться в военной академии, потому что нет уже ни социалистических стран, ни самой академии, ни моей прежней страны. Наверное, и сам «иностранный двор» двор давно уже забыл свои лучшие годы. Забыл, что когда-то был иностранным. Забыл веселые игры и горькие слезы разлуки. Забыл искренние клятвы не забывать друзей и писать письма. Жизнь есть жизнь, и людям трудно сохранить в душе идеалы ушедшего детства. Это удается немногим...
...Я познакомился с иностранцами из «иностранного двора», будучи пятиклассником. Познакомился случайно, однако случайность оказалась счастливой, потому что я нашел друзей. И самыми лучшими моими друзьями стали кубинцы, в классе меня даже прозвали «Великим кубинстом», и я почти не обижался на это несерьезное прозвище. Кубанист так кубанист… Да, к кубинцам меня тянуло особенно сильно. Почему? Честно говоря, в то время я не задавался таким вопросом. Просто мне нравилось общаться с ними, моими ровесниками, приехавшими из далекой, почти что сказочной, страны, таинственного зеленого острова, лежащего в теплых водах лазурного Атлантического океана. Возможно, мой интерес к Кубе возник под впечатлением от прочитанных книг и увиденных фильмов об этом прекрасном свободолюбивом народе, от услышанных песен, которые часто пелись в те годы. «Куба — любовь моя, остров зари багряной...», «Куба далека — Куба рядом»…
...Эта почти неправдоподобная — можно даже сказать, совсем неправдоподобная — история приключилась в далеком 1982 году, когда мне было тринадцать лет, и я учился в седьмом классе. И сейчас, когда я с тоской и грустью вспоминаю те дни — счастливые и безмятежные дни ушедшего детства, — мне иногда кажется, что я придумал Луэллу, бесстрашную девочку с далекой звезды. В этой давней истории сплелись воедино реальность и фантазия, быль и сказка, и сейчас мне очень трудно отделить одно от другого. Да и, признаться, не очень хочется… Именно поэтому я буду рассказывать историю Луэллы не так, как это было — или могло быть — на самом деле, а так, как я помню те далекие события сейчас, когда детство давно ушло, оставив приятные и грустные воспоминания. И — сказки. Сказки, которыми было так богато детство. Сказки, которые в детстве — совсем не сказки, а самая взаправдашняя быль.
