Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
... — Ну послушай, дорогая, к чему эти глупые сцены?
Усталый молодой мужчина остановился перед сидящей в кресле женщиной, спрятав за спиной дрожащие руки. Женщина, к которой были обращены эти слова, медленно отвела маленькие ладони от красного лица и, глядя в упор на Серга припухшими от слез глазами, глухо спросила:
— Его убьют? — и сама вздрогнула от тихих звуков собственного голоса.
— Ну зачем же так, Мария? — криво поморщился мужчина. — Его просто не станет. Ты же знаешь, это совершенно безболезненная процедура. Длится не больше секунды… Да и что, в конце концов, он сейчас может почувствовать?
— Послушай, — прошептала женщина холодным, полным нескрываемой ненависти голосом, — послушай… Как ты… Как ты можешь так говорить? Это же наш… Это же твой ребенок!
Серг приблизился к Марии, присел рядом на твердый подлокотник кресла и осторожно, словно хрупкую чашу, взял ее холодные мягкие руки в свои ладони. И почувствовал, как он оттолкнула его руки. Буквально вырвалась. Брезгливо сморщилась, словно ее холодных ладоней коснулись не живые пальцы человека, которого она еще вчера любила, а толстые, жирные и скользкие щупальца мерзкого глубинного спрута.
— Ты считаешь меня чудовищем? — спокойно спросил он, делая вид, что не заметил холодных искр презрения в усталых глазах жены. — Извини, но твой отец… — Умоляю тебя, не трогай хотя бы отца! — истерично закричала женщина, и снова закрыла лицо руками. Словно хотела скрыть от этого невыносимого человека, ее мужа, свое красивое смуглое лицо… И Серг, понимая, что их еще вчера такая счастливая и безмятежная жизнь, жизнь двух искренне любящих другу друга людей, дала трещину, и теперь рушится, разбрасывая обоих на разные берега широкой и полноводной горной реки, взорвался. Он резко вскочил с неудобного подлокотника и забегал взад-вперед по маленькой гостиной, то и дело натыкаясь на стоящий посреди комнаты круглый обеденный стол, посреди которого стояла любимая лампа Марии — старинный светильник с зеленым абажуром. Лампа слегка подрагивала, и Серг неожиданно поймал себя на странной мысли: он будет несказанно рад, если лампа рухнет со стола на пол и разобьется. Какое значение имеет сейчас какой-то глупый старинный светильник, пусть даже семейная реликвия, если вся жизнь летит под откос со скоростью курьерского поезда… Но лампа не желала падать, и Серг, все более распаляясь, пнул дубовую ножку стола. Лампа устояла, и Серг повернулся к креслу, в котором в прежней скорбной позе застыла Мария и резко, взвинчено, выкрикнул:
— Ну уж нет! Не я начал этот разговор… И я хочу напомнить о тебе, что если бы не я, ты давно уже сгнила бы вместе со своим папашей! Я ведь спас тебя, и ты прекрасно об этом знаешь. Как знаешь и то, как мне нелегко было это сделать… На нас и так уже косо смотрят в Департаменте безопасности. Ты же знаешь, что меня вызывали к следователю и интересовались, почему я женился на дочери бунтовщика и врага человечества. И ты прекрасно знаешь, что я им ответил… На секунду он замолчал, будто поперхнувшись, а потом начал говорить снова. Он говорил громко, возбужденно, нервно размахивая руками, понимая, что каждое его слово наверняка сейчас слышат те, от кого нет и не может быть никаких секретов. И не просто слышат, а стараются не пропустить ни одного его слова, пытаясь отыскать в его взволнованной, сбивчивой речи малейшие нотки недовольства… Впрочем, сотрудники Департамента планетарной безопасности наверняка знают, что трудно найти еще более, чем он, лояльного гражданина Объединенной Федерации, у которого коэффициент лояльности равен единице. Вот если бы не жена, тогда он, возможно, вообще не привлек бы к своей персоне внимание Службы Контроля. Но разве можно обвинить человека в преступлении лишь на том основании, что он полюбил дочь врага человечества и женился на ней — то же по любви. Но любовь — весьма слабый аргумент, он не является решающим в определении коэффициента лояльности правительству...
На секунду он замолчал, будто поперхнувшись, а потом начал говорить снова. Он говорил громко, возбужденно, нервно размахивая руками, понимая, что каждое его слово наверняка сейчас слышат те, от кого нет и не может быть никаких секретов. И не просто слышат, а стараются не пропустить ни одного его слова, пытаясь отыскать в его взволнованной, сбивчивой речи малейшие нотки недовольства… Впрочем, сотрудники Департамента планетарной безопасности наверняка знают, что трудно найти еще более, чем он, лояльного гражданина Объединенной Федерации, у которого коэффициент лояльности равен единице. Вот если бы не жена, тогда он, возможно, вообще не привлек бы к своей персоне внимание Службы Контроля. Но разве можно обвинить человека в преступлении лишь на том основании, что он полюбил дочь врага человечества и женился на ней — то же по любви. Но любовь — весьма слабый аргумент, он не является решающим в определении коэффициента лояльности правительству...
... — Ну послушай, дорогая, к чему эти глупые сцены?
