Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лернейская кампания – самая страшная война в истории Страны Эльфов – закончилась Майкл снимает офицерский мундир, надеясь вернуться к мирной жизни. Но эхо прошлого не отпускает его.
Под сводами Золотого Леса зреет коварный заговор. Лапа иблиса тянется к шпилю священного минарета Кавалерия орков надвигается из бескрайней степи…
отрывок из произведения:
...Лернейские болота
За шесть дней до конца Лернейской кампании – Война закончилась, офицер, – сказал человек, стоявший у края скалы.
– Это была не война, – ответил я.
Всполохи доносили до нас свет далекой грозы.
– Ты прав, офицер.
Его губы скривила злая усмешка.
– Здесь никто ничего не завоевывает и не защищает. Туг просто дохнут, как мухи. Хочешь, чтобы твой друг тоже умер?
Тот, кто замер на скале рядом с ним, был в форме эльфийской гвардии. Темно зеленая материя успела потемнеть и покрыться пятнами. Руки его были связаны за спиной, к шее приставлено дуло пистолета.
– Вы целы, доктор Стравицки? – негромко спросил я.
Скалы окружают Лернейские болота – невысокие, неба с них не достать.
Я стою на одной из них, сложив руки на груди.
Пятеро эльфийских снайперов, спрятавшись за камнями, держат на прицеле Дорроса Бланке, человека с маленькими холодными глазками и пистолетом в правой руке.
Я не знаю, сколько стрелков целится в меня – да и какая разница?
Хватит и одного.
Доктор кивает.
– Он будет цел, если вы выполните мои условия, – произносит Бланке. – За что я люблю эльфов – вы всегда готовы к сделке. Уж очень дорожите своими паршивыми шкурами.
– Ты никого не любишь, Доррос. Даже себя. Человек с пистолетом улыбается шире – я вижу его зубы, ровные, злые, как у хищного зверя.
Но в любом звере есть теплота, а в Дорросе ее нет.
– Не надо обличительных речей, офицер. Это война, а мы с тобой мужчины. Такова наша работа.
Маленькие камешки осыпаются за моей спиной.
Один из снайперов поменял позицию.
Возможно, он что то заметил, что то, чего не должно было быть. Возможно, сейчас они начнут стрелять.
Тогда всем нам конец – мне, Дорросу и доктору Стравицки.
Глупо будет умереть вот так, ведь, в конце концов, Бланко прав, война заканчивается.
– Ты называешь это мужской работой? – спрашиваю я. – Ты пришел в чужую страну и убиваешь людей, которых даже не знаешь. Я назову это кровавым убийством, а тебя сволочью.
Бланко смеется – громким, искренним, чистым сме¬хом. Но не таким, к которому тебе захотелось бы присоединиться.
– Такова война, офицер. Здесь нет убийц – есть одни жертвы.
– Ты сам сказал, что война скоро кончится, – негромко говорю я.
– Теперь и ты называешь это войной?
– Нет, я имею в виду не Лерней. Я говорю о сражении между тобой и мной. Между людьми, которые считают резню мужской работой, и теми, кто презирает насилие. И для тебя оно закончится там, где и должно – на каторжных рудниках.
– Слишком много слов, офицер! Маги Черного круга три дня назад привезли в ваш полевой лагерь бочку – и в ней не мармелад. Тц говоришь, что презираешь насилие?
Из горла Дорроса черным вороном вырывается короткий смешок...