Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Жанр альтернативной литературы куда старше альтернативной истории. Воруют писатели друг у друга, что делать. Как сокрушался Сервантес, когда недобросовестный бумагомарака выпустил раньше него вторую книгу «Дона Кихота»!
Бумагомараки же добросовестные правила блюдут и не воруют, а заимствуют, произнося в свое оправдание всякие умные слова, как-то «постмодернизм», «римейк» и прочие.
Данный роман — один из четырех «переписанных» наново. Брались только любимые с детства.
А получилось...
«Что выросло, то выросло»....
отрывок из произведения:
— ...А в старушке Европе сейчас зима. Вьюга свищет в Лапландии, мокрый снег падает на Париж, а в Испании пусть и бесснежно, но люди кутаются в плащи, и, придя домой, садятся поближе к очагу, стараясь поскорее избавиться от дрожи.
— Надо же... — старик Балтазар с сомнением посмотрел на хозяина. Снег... Да, он видел снег — высоко в горах. Неужели вся Европа покрыта горами? Как же там живут люди, растет трава, зреют злаки, если сейчас, в январе в Европе снег? А в июле, верно, и дышать от стужи невозможно? Слава Иисусу, они живут не в далекой Европе, а в благословенной Аргентине, где не нужно зажигать огонь, чтобы согреть свои старые кости.
Педро Зурита, владелец шхуны «Медуза», видел, что старик ему не верит. Да и мудрено представить душной январской ночью аргентинского лета, что в это время где-то люди страдают от холода и готовы заложить душу за ведерко угля или теплую накидку.
— Спать не хочешь? Может, кофе?
— Мои годы такие, что много сна не нужно. Идите, хозяин, я приляжу, если что. Море спокойно...
Педро Зурита согласно кивнул. Действительно, тишина ночи не нарушалась ни всплеском волны, ни скрипом снастей. Океан спит глубоким сном, пора и ему последовать примеру океана.
Он еще раз окинул взглядом палубу. При тусклом свете двух фонарей видны были ловцы жемчуга, спящие на палубе шхуны. Притомились, бедняги, умаялись. То один, то другой вскрикивали во сне, отмахивались руками, перебирали ногами. Верно, акулы снятся.
Нужно будет аврал утром объявить, а то не шхуна — свинарник. Рее не выровнены, такелаж плохо подтянут, даже кливер не убран. И лодки в море, привязаны к якорной цепи. Конечно, штиль, и по всем приметам завтра будет то же, но погода погодой, а работа работой. С другой стороны, не от лени беспорядок, напротив — и пловцы, и даже матросы с утра до ночи заняты делом: одни ищут и поднимают раковины-жемчужницы, другие их разделывают, каждый следит за каждым, не уворует ли, не спрячет ли драгоценную жемчужину. Каждый из ловцов, из команды получал свою долю от прибыли, и потому у каждог глазок — смотрок. Великая сила — корыстный интерес! Вон сколько раковин, от бака до юта апельсину упасть некуда.
Звякнло железо. Кто-то из пловцов — а, Мануэль, — подошел к бочке с пресной водой, что стояла у бизань-мачты и ковшом зачерпнул вволю. Похоже, и глаз не раскрыл, во сне пьет, сердечный. Выпил и свалился, как подкошенный, словно не воды хлебнул, а знатного первача. Солонина и во сне напоминает о себе. Ели-то перед сном, утром нельзя. Сытый живот нырять не дает. Что ж, пусть солоно, но здорово.
— Что неладное заметишь, зови сразу, — сказал он Балтазару, первому и последнему своему помощнику.
— Избави Иисусе! — перекрестился индеец. Золотой старик, хоть и не без заскоков. У кого их нет, заскоков-то? Лишь у самых пустых людей. Балтазар — не пустышка. В молодости он был лучшим ныряльщиком побережья. Или одним из лучших. Полторы минуты мог пробыть под водою. Но не это главное, а то, что за эти полторы минуты он собирал раковин вдвое, втрое против обыкновенного ловца жемчуга.
— Никакого секрета, — отмахивался он от настоичивых расспросов молодежи. _ Драли меня нещадно, вот и выучили. Битьем, парни, можно ламу выучить сигары крутить, а уж мальца — индейца нырять и подавно. Хозе, мой учитель, царствие ему небесное, бросит в воду медный грош, и прикажет — доставай. Не достанешь — линем выпорет, а то и плетью. Сегодня на сажень бросит, завтра на полторы, послезавтра на две сажени глубины. А потом вот что удумал — привяжет к ноге корзину, камнями набитую, и бросит в воду. Идешь ко дну, а там отвязываешься. Можно и ножом перерезать, если не вмочь, но тогда опять плетка. Так и выучил. По сей день благодарю за науку. Да, благодарю. Кем бы я был без Хозе? Непоротым дураком. Вот вы, парни, пусть и не дураки, а жизнь вас и по сей день мордует. А я и в молодости зарабатывал много, и сейчас не бедствую. Старайтесь, парни, старайтесь, лучше поздно, чем никогда...
Балтазар и в семом деле не бедствовал, хотя невзгоды не минули и его — левую ногу покалечила акула, бок — якорная цепь. Но зато у него была в Буэнос-Айресе небольшая лавка, где знатоки могли купить лучший на побережье жемчуг, кораллы, раковины, всякую морскую редкость и диковину...
— ...А в старушке Европе сейчас зима. Вьюга свищет в Лапландии, мокрый снег падает на Париж, а в Испании пусть и бесснежно, но люди кутаются в плащи, и, придя домой, садятся поближе к очагу, стараясь поскорее избавиться от дрожи.
