Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Алимбаев Шокан Казбаевич — (р.1941) — Казахский советский прозаик и журналист. Родился в ст. Асса (Джамбульского р-на, ныне — Казахстан), после окончания школы работал дезинсектором в райбольнице; окончил ф-т журналистики Казанского ун-та, работал в газетах, в издательстве «Жазушы», на киностудии. Член СП. Первая НФ публикация — «Последний пациент» (1964). Живет в Алма-Ате. Алимбаев является автором серии НФ произведений, посвященных исследованию проблемы гениальности и обнаружению материальной субстанции гениальности — особого химического вещества: рассказ «Альфа гениальности» (1967), повесть «Субстанция гениальности» (1967), роман «Формула гениальности» (1983).
отрывок из произведения:
...Сараев прибыл в Алма-Ату утренним поездом и, едва устроившись в гостинице, стал сразу разыскивать Бупегалиева. Прежде всего, по справочнику он сверил домашний адрес и телефон профессора и позвонил ему. Ответа не последовало.
Он позвонил еще раз, и в телефонной трубке опять раздались длинные дребезжащие гудки, прерываемые короткой паузой. Сараев опустил трубку и, собравшись, вышел из номера. У подъезда он сел в такси и поехал к Бупегалиеву. Дома его не оказалось. На звонок вышла пожилая русская женщина.
В одной руке она держала тряпочку из зеленой замши, которой, видимо, собиралась вытирать пыль с предметов в комнате, другой поправляя повязанный только что фартук, спросила:
— Вам кого? Бекена Аскаровича? Он уехал в лабораторию.
Заметив, как Сараев взглянул на ее руку с замшевой тряпочкой, она улыбнулась.
— Мы, соседи, все уговариваем Бекена Аскаровича жениться. Но он не слушает нас. Вот и приходится помогать, кто как может.
Она улыбнулась еще раз, потом серьезно спросила:
— А что передать Бекену Аскаровичу?
— Передайте, что к нему приезжал Сараев. Он знает меня. Впрочем, я, наверное, и сам увижу его.
Сараев попрощался и, спустившись к подъезду, сел в машину.
— Институт экспериментальной биологии. Лаборатория.
Таксист дернул рычаг, и «Волга» плавно понеслась с места. Расположившись на заднем сиденье у окошка машины, Сараев думал о профессоре. Один живет... Еще не женился, значит. Двенадцать лет прошло с тех пор, как у него умерла жена, а он все один. Видно, такой же аскет, каким был и раньше. Сараев вспомнил, как они, аульные друзья и однокурсники Бекена, женили его, и улыбнулся... В тот год они, двое аспирантов университета и двое студентов зооветеринарного института, приехали в Баян-Аул на каникулы. Бупегалиев, молодой, но видный ученый, слыл надеждой и славой аспирантуры. Красивый и стройный, в костюме отличного покроя, он выглядел больше чем элегантно и мог даже показаться франтом. Но франтом он не был и часто отрицательно отзывался сам о своей привычке тщательно и с иголочки одеваться. Единственным недостатком его была небольшая хромота. Он слегка прихрамывал на правую ногу, и этот маленький физический дефект, почти совсем незаметный для окружающих, был для него источником мучительных и болезненных страданий. Чтобы как-то скрыть хромоту, Бекен всегда носил с собой красивые инкрустированные трости. Он был достаточно привлекателен и без тросточек: аульные девушки при встрече не раз заглядывались на него. Но Бекен не замечал этого. Он много и увлеченно говорил о науке, о возможностях и перспективах биологии, которую изучал серьезно еще с первого курса университета. По его словам, биология была чуть ли не праматерью всех наук. «Вы только подумайте, — говорил Бекен, — как объяснить, например, то, что из сравнительно просто устроенной оплодотворенной яйцеклетки в течение короткого времени развивается исключительно сложный живой организм? Как объяснить это удивительное явление природы?» Но друзья и однокурсники Бекена лишь посмеивались над ним: к чему, мол, эти философские дебри? Займись лучше лирикой, Бекен. Заметив, как он становился поразительно застенчивым и неловким около девушек, они решили однажды подшутить над ним. Вернувшись в аул в этот раз на каникулы, они выбрали Айшу, самую красивую и бойкую девушку из тех, которые заглядывались на Бекена, и от его имени пригласили ее на свидание...