Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
«Вторая попытка» относится к жанру «фантастический реализм», в довольно депрессивной его разновидности. Этот рассказ был опубликован в 2005 году в «Реальности фантастики» (сокращенная версия напечатана в 2004, во втором томе киевского глянцевого издания «Зефир. ДайJust»).
отрывок из произведения:
...Говорят, перед смертью люди вспоминают прожитую жизнь — сцену за сценой, в ретроспективном порядке. Согласно другим теориям, перед глазами умирающего мелькают беззаботные картинки детства и прочие радостные моменты.
К сожалению, все это оказалось враньем: ни радостных сцен, ни беззаботных картинок Артем Григорьевич не видел. Поначалу он вообще ничего не видел — ни утиравшей слезы дочери — ни врача, шепотом объяснявшего, что «самое страшное» может произойти в любой момент — ни даже потолка, который, казалось бы, висел прямо над ним. Все тонуло в мутном фиолетовом тумане — лица, голоса... Все, кроме острых вибрирующих импульсов, намотанных, как пружинки, на перебитую в двух местах грудину, и круговой блокады, обложившей расколотый череп. Умирающий был еще в сознании, однако думать образами почему-то не мог — каждую мысль приходилось произносить про себя словами. Например: «Прежде, чем переходить улицу, следовало посмотреть по сторонам». (Говорить получалось лишь короткими фразами, на один вздох.) «И вообще, если кружится голова, лучше сидеть дома: 57 лет — не шутка». Из-за головокружения, наверное, Артем Григорьевич и не заметил той маршрутки: в памяти сохранился лишь удар в грудь — долгий полет сквозь сизый от выхлопных газов воздух — и, наконец, еще один удар, кажется, о фонарный столб. И даже не сами удары и полет, а слова «удар», «полет»...
Но вдруг боль, переполнявшая тело умирающего, истаяла и растворилась без следа. Способность мыслить образами вернулась к нему.
Артем Григорьевич огляделся: он висел посреди фиолетового тумана то ли в вертикальном, то ли в горизонтальном положении: силы тяжести здесь не было. Откуда-то раздавались громкие, ритмичные щелчки... похоже на тиканье часов. Очень больших часов, как на башне старинного замка.
Затем туман перед его лицом подернулся тонкими струйками; струйки начали стекаться друг к другу и сплелись вскоре в человеческую физиономию — сначала безжизненно-фиолетовую, а потом и нормального, телесного цвета. Через минуту посреди тумана материализовался курносый мужчина с черными, как сажа, вьющимися волосами. Вернее, не весь мужчина, а его голова.
«Кто вы?» — спросил Артем Григорьевич. «Я — черт», — отвечал мужчина. «А где у вас рога?» — «Спилены во младенчестве, — дьявол рефлекторно почесал висок появившейся из тумана рукой. — Рога нынче не в моде». — «А хвост?» Рука черта нырнула вниз и вытащила кончик толстого, непрерывно извивавшегося хвоста с кисточкой на конце.
Умирающий внимательно осмотрел хвост: тот был покрыт коротким черным пухом. Невидимые часы невозмутимо отсчитывали секунды.
«Чем обязан приятностию вашего визита?» — спросил, наконец, Артем Григорьевич. «У меня к вам предложение, заманчивое предложение! — дьявол сделал многозначительную паузу. — Не хотели бы вы прожить еще одну жизнь?» — «В смысле, воскреснуть сейчас молодым?» — «Нет, вернуться в юность, но сохранив сегодняшнюю память». — «А цена этой услуги — моя бессмертная душа? — Артем Григорьевич усмехнулся. — Предложение ваше выглядит весьма наивным в наш просвещенный век». — «Я с вас ничего не возьму, — заявил черт с видом оскорбленной добродетели. — И мне странно, что в 'ваш просвещенный век' можно верить подобной ерунде!» Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
«Тогда зачем вам эти хлопоты?» — спросил умирающий. «Из чистого альтруизма», — дьявол стал обмахиваться кисточкой хвоста, будто веером...
...Говорят, перед смертью люди вспоминают прожитую жизнь — сцену за сценой, в ретроспективном порядке. Согласно другим теориям, перед глазами умирающего мелькают беззаботные картинки детства и прочие радостные моменты.
