Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лев Рэмович Вершинин. Писатель, доктор истории, политолог. Лауреат премии «Странник»-1997 и жанровой премии «Меч в зеркале» (альтернативно-историческая фантастика и фантастика о параллельных мирах) за повесть «Первый год Республики».
Родился в Одессе (Украина, тогда — СССР). Член Союза писателей России и Международной Ассоциации писателей СНГ. Ученик А.Н Стругацкого и А.И. Немировского. Автор 16 книг — фантастика, исторические романы, сборники поэзии. С декабря 2000 года проживает в Израиле. Ведущий политический обозреватель газеты «Вести» и телеканала «Израиль+».
отрывок из произведения:
...Умные головы, вгонявшие процесс глобализации в рамку теории, исходили из того, что «Запад» (и конкретно отдельно взятые Соединенные Штаты) призван быть всемирным опекуном и наставником, «добрым гегемоном», строго карающим зло в любом обличье, вычищающим всякую скверну и поощряющим все благие порывы, способные в перспективе облагородить «неправильные» режимы, подтянув «незрелые» общества к идеалу, воплощенному в единственно верном образце. При этом подразумевается, что средства должны соответствовать святой цели. То есть применение кнута в принципе возможно, но лишь в самых крайних случаях и с таким количеством оговорок, что лучше ну его на фиг и действовать исключительно посредством пряника. То бишь финансировать реформы и делать врагов друзьями, превращая их, как завещал великий Рузвельт, в себе подобных.
Итак, цель — всемирная интеграция. Наилучший путь к ней — либерализация экономик, чтобы различные, ни в чем не похожие страны открывались друг другу, объединяя людей, идеи, товары и капиталы и понемногу сливаясь воедино. Естественно, процесс мыслится как плавная эволюция, зависящая лишь от усердия и здравого смысла «новеньких», понимающих свою выгоду.
Но коль скоро человечество идет к единению, необходимо строить принципиально новую систему взаимоотношений, основанную на признании полного равенства не только индивидуумов, но и культур. Осуждение нацизма, став общим местом, повлекло за собою неприятие расизма и шовинизма, а позже и отрицание любых форм неприятия каких бы то ни было меньшинств. А раз костяком нового мира, мира дружбы и взаимопонимания, по мысли основоположников, становится «средний класс», для которого эти ценности — естественны и необходимы, то залог успеха всего проекта — не только экономическая, но и « социальная» модернизация отстающих стран. Иными словами, за аксиому принято, что стоит этим « середнячкам» американо-европейского пошиба на местах обрести право решающего голоса, как идеи открытости и свободы в арабских или африканских странах возьмут верх сами собой. Поскольку квалифицированные, по определению прозападно настроенные профессионалы, умеющие своим трудом достичь реального достатка, — опора демократии и либерализма.
Казалось бы, практика подтвердила теорию: «план Маршалла» примирил и сблизил бывших врагов. Были, правда, и неудачи, но их трубадуры глобализма старались не замечать, тем паче, что под рукой были и «козлы отпущения». Вину за приход Мао к власти в Китае возложили на Гоминьдан и лично Чан Кайши, «не сумевшего убедить народ». Поражения Франции и Англии во Вьетнаме, Алжире и Египте объяснили «неумением» былых колонизаторов завоевать доверие «национальных лидеров». На тяжкое, но преходящее наследие прошлого списали и кровавое уродство «независимых» тираний. Даже вьетнамское позорище не вразумило кабинетных мечтателей: именно в годы той войны стремительно «левела», содрогаясь в оргазме пацифизма, сама Америка, и уход из Сайгона, вопреки очевидности, левые аналитики расценили не как плюху либерализму, а как заслуженное поражение «темных сил».
Самым последним «предупредительным» — и вновь не услышанным — звонком оказалась исламская революция в Иране. Когда в успешно, по всем правилам модернизируемой стране вдруг вспыхнуло массовое восстание, элита и общественное мнение Запада растерянно заметались, обнаружив, что не силах понять, кто прав. Шах? Он, безусловно, реформатор-западник, но в то же время — диктатор, опирающийся на штыки и коррумпированную олигархию. Протестующий народ? Но его возглавляют не либералы, почему-то оказавшиеся на третьих ролях, а фанатичные, пропитанные ксенофобией муллы и молодые бомбисты. Определиться в симпатиях, оперируя набором привычных формул, никак не получалось. Потому возобладала политкорректность с естественным уклоном влево. Было решено, что народ (раз он не совсем белый, не христианский и не западный) не может быть не прав. И пока преданный шах метался по планете в поисках убежища, а Хомейни утверждал абсолютную власть на трупах сотен тысяч иранцев, самые серьезные европейские издания заискивающе величали дремучего старца «умеренным» и « просвещенным» лидером, едва ли не «либералом»...
...Умные головы, вгонявшие процесс глобализации в рамку теории, исходили из того, что «Запад» (и конкретно отдельно взятые Соединенные Штаты) призван быть всемирным опекуном и наставником, «добрым гегемоном», строго карающим зло в любом обличье, вычищающим всякую скверну и поощряющим все благие порывы, способные в перспективе облагородить «неправильные» режимы, подтянув «незрелые» общества к идеалу, воплощенному в единственно верном образце. При этом подразумевается, что средства должны соответствовать святой цели. То есть применение кнута в принципе возможно, но лишь в самых крайних случаях и с таким количеством оговорок, что лучше ну его на фиг и действовать исключительно посредством пряника. То бишь финансировать реформы и делать врагов друзьями, превращая их, как завещал великий Рузвельт, в себе подобных.
