Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Лев Рэмович Вершинин. Писатель, доктор истории, политолог. Лауреат премии «Странник»-1997 и жанровой премии «Меч в зеркале» (альтернативно-историческая фантастика и фантастика о параллельных мирах) за повесть «Первый год Республики».
Родился в Одессе (Украина, тогда — СССР). Член Союза писателей России и Международной Ассоциации писателей СНГ. Ученик А.Н Стругацкого и А.И. Немировского. Автор 16 книг — фантастика, исторические романы, сборники поэзии. С декабря 2000 года проживает в Израиле. Ведущий политический обозреватель газеты «Вести» и телеканала «Израиль+».
отрывок из произведения:
...После Второй мировой войны социализм в мировой интеллектуальной среде превратился в моду и даже стал чем-то вроде bon ton. В Латинской Америке левая идеология также пользовалась значительной популярностью. Аргентинский доктор Эрнесто Гевара де ла Серна на какое-то время стал одним из самых популярных людей планеты. И в свете этих либеральных веяний в Чили к власти пришли социалисты. В 1970 году Сальвадор Альенде, набрав 36 процентов голосов и с небольшим отрывом опередив кандидата от правых, принялся экспериментировать с экономикой. В принципе, национализации подлежали только крупные предприятия, но стихийные захваты мелких заводиков и даже мастерских не пресекались; это подавалось как «народная приватизация» и сопровождалось всевозможными перегибами и парадоксами в стиле Мао Цзэдуна, Хо Ши Мина и Фиделя Кастро, перед которыми Альенде преклонялся. Расходы правительства начали расти, параллельно росла и инфляция, съедавшая результаты реформ. Страна дошла до элементарного голода, товары исчезли с прилавка, зато вовсю заработал черный рынок, на котором чилийцы были вынуждены приобретать основную массу товаров. В итоге реальные доходы стали ниже, чем были до прихода Альенде к власти, зарплата превратилась в ничто, как и «завоеванные народом» социальные пособия. В 1973 году, когда заклинания насчет того, что «дефицит и черный рынок — это следствие контрреволюционных действий реакционных групп и врагов народа», уже никого не убеждали, правительству пришлось предпринять какие-то меры. Однако вместо возвращения к рыночной системе, был избран административный вариант стабилизации. Как говорил Эктор Бонилья, активный левак, ставший в 80-е годы зажиточным «паразитом», как он сам о себе с иронией говорил, «мы объявили всеобщее право участия в государственной жизни высшим принципом и закономерно кончили всеобщим хаосом; мы увлеклись решением исторических проблем, забыв о повседневных делах; мы дали землю крестьянам, заодно расписав по пунктам, сколько и чего те должны выращивать, и крестьяне мгновенно стали нам такими же врагами, как и помещики. Все это не могло кончиться хорошо».
За тысячу дней правления Альенде Чили скатилось в то, что экс-президент Эдуардо Фрей Монтальва назвал «карнавалом безумия». К августу 1973 года более миллиона чилийцев — половина трудоспособного населения страны — бастовала, требуя ухода Альенде. Транспорт и промышленность были парализованы, судебная власть откровенно игнорировалась, а отношения с властью законодательной дошли до точки: 22 августа парламент принял «Соглашение палаты», объявив правительство Альенде и самого президента вне закона. В ответ левые социалисты, куда более радикальные, чем даже осторожные промосковские «коми», объявили оппозицию «врагами народа» и начали активно пропагандировать солдат и сержантов, уговаривая Альенде «ради углубления революции вооружить народ». Президент медлил, но особо не возражал. В стране все вольготнее чувствовали себя «революционеры» — потомственные люмпены, неприкаянные дети разорившихся крестьян, ушедших в города за лучшей жизнью, но так её и не нашедших. «Люди нижних поселков» ждали, что марксистское правительство даст им дома, предоставит им все блага, намеки на то, что неплохо бы поискать работу, воспринимали как «контрреволюционную пропаганду». А с Кубы в Чили чуть ли не ежедневно приезжали десятки «туристов», которыми, как стало известно позже, возглавлял «инженер Санчес» — он же полковник Антонио де ла Гуардия, «кубинский Джеймс Бонд», позже, уже в 1989 году, расстрелянный по приказу Кастро за связь с наркомафией...
...После Второй мировой войны социализм в мировой интеллектуальной среде превратился в моду и даже стал чем-то вроде bon ton. В Латинской Америке левая идеология также пользовалась значительной популярностью. Аргентинский доктор Эрнесто Гевара де ла Серна на какое-то время стал одним из самых популярных людей планеты. И в свете этих либеральных веяний в Чили к власти пришли социалисты. В 1970 году Сальвадор Альенде, набрав 36 процентов голосов и с небольшим отрывом опередив кандидата от правых, принялся экспериментировать с экономикой. В принципе, национализации подлежали только крупные предприятия, но стихийные захваты мелких заводиков и даже мастерских не пресекались; это подавалось как «народная приватизация» и сопровождалось всевозможными перегибами и парадоксами в стиле Мао Цзэдуна, Хо Ши Мина и Фиделя Кастро, перед которыми Альенде преклонялся. Расходы правительства начали расти, параллельно росла и инфляция, съедавшая результаты реформ. Страна дошла до элементарного голода, товары исчезли с прилавка, зато вовсю заработал черный рынок, на котором чилийцы были вынуждены приобретать основную массу товаров. В итоге реальные доходы стали ниже, чем были до прихода Альенде к власти, зарплата превратилась в ничто, как и «завоеванные народом» социальные пособия. В 1973 году, когда заклинания насчет того, что «дефицит и черный рынок — это следствие контрреволюционных действий реакционных групп и врагов народа», уже никого не убеждали, правительству пришлось предпринять какие-то меры. Однако вместо возвращения к рыночной системе, был избран административный вариант стабилизации. Как говорил Эктор Бонилья, активный левак, ставший в 80-е годы зажиточным «паразитом», как он сам о себе с иронией говорил, «мы объявили всеобщее право участия в государственной жизни высшим принципом и закономерно кончили всеобщим хаосом; мы увлеклись решением исторических проблем, забыв о повседневных делах; мы дали землю крестьянам, заодно расписав по пунктам, сколько и чего те должны выращивать, и крестьяне мгновенно стали нам такими же врагами, как и помещики. Все это не могло кончиться хорошо».
