Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Писательница, критик и поэт Мария Семеновна Галина родилась в 1958 г. в Твери. Окончила биологический факультет Одесского университета, затем защитила кандидатскую диссертацию. Некоторое время работала по специальности в НИИ гидробиологии, занималась проблемами окружающий среды в Бергенском университете (Норвегия). Но в 1990-е годы целиком посвятила себя литературной деятельности. Работала в «Литературной газете», в настоящий момент — главный редактор книжного дайджеста «Библио-Глобус».
В печати дебютировала в 1982 г. с поэтическими публикациями в журнале «Юность» и в дальнейшем выпустила две книги стихов. В 1996 году состоялся дебют и в фантастике: под псевдонимом Максим Голицын вышел роман в жанре фантастического боевика «Гладиаторы ночи», за которым последовали и другие: «Время побежденных», «Все истории бездны». Одновременно с этим М. Галина стала активно выступать в печати как критик-фантастовед и переводчик англо-американской НФ. В 2002-2003 годах уже под своим именем опубликовала три книги фантастической прозы: «Покрывало Аваддона», «Прощай, мой ангел» и «Волчья звезда».
отрывок из произведения:
— ...а на девятый день, — говорит Бэлка, — она ей приснилась. И говорит: «Туг очень холодно... тут такие очереди... почему вы не дали мне тапочки?» — Кто?
— Да Лидочки Мунтян мама. Ты не слушаешь?
— Почему? Очень даже.
Воздух, постепенно темнея, колеблется над черепичными крышами, бесшумные потоки плывут над садами к темному, светлому, пестрому, дышащему морю, ширятся на земле сырые тени...
Скука...
Ленка будет журналистом. Или писателем. Она поедет в дальние страны, туда, где до сих пор бродят в диких землях редкие животные, и встретит самых разных людей, и познакомится с их диковинными обычаями, и напишет путевые заметки, и станет в конце концов знаменитой, и увидит все на свете. Башня Эйфелева, башня Пизанская, башня Вавилонская...
— Бэ-элка, — ноет бэлкин малый, — я в туалет хочу.
— Ну так сходи, — рассеянно отвечает Бэлка, тасуя колоду.
— Стра-ашно. Там темно.
— Ох, Господи, — Бэлка неохотно выбирается из-за стола. — Родили его на мою голову. Там свет зажигается?
— Нет. Возьми фонарик.
Ленка лениво следит, как они бредут по дорожке в дальний угол сада, к зеленой будочке сортира. Кузнечики прыскают у них из под ног. Малый пинает куст темно-фиолетовых флоксов, и с него осыпаются цветы и бражники.
Когда Ленка станет совсем взрослой, она, разумеется, не будет так подурацки убивать время. Уж она-то найдет, чем заняться. На будущий год лето вообще, считай, пропадет, потому что придется готовиться в институт. Правда, она пока что не решила — в какой. Сама она склоняется к филологии, потому что обязательно будет журналистом. Или писателем. А родители стоят за химфак, потому что тогда кусок хлеба ей будет навсегда обеспечен. Медицинский еще лучше, но это они уж точно не потянут. Она вздыхает и откидывается на спинку раскладного стула. Стул шатается.
Рабиновичи справа опять врубили свою музыку, а у Морозовых-Гороховых слева — день рождения, и оттуда доносятся возбужденные голоса и звон бокалов.
Луч фонарика неуверенно блуждает между кустами смородины — Бэлка возвращается. У малого лицо подозрительно перекошено, он что-то мрачно бормочет себе под нос.
— Вы чего? — спрашивает Ленка.
— Он меня ущипнул, — сокрушается Бэлка. — С вывертом так. Знаешь, как неприятно, когда тебя щиплет ребенок, которого ты в принципе можешь убить одной левой. Ну я его немножко приложила... так, немножко.
Малый всхлипывает.
— Ладно тебе, — миролюбиво говорит Ленка. И с фальшивым энтузиазмом добавляет: — Ну что, через неделю в школу?
Малый смотрит на нее исподлобья, наконец мрачно произносит:
— Посылаю...
— Не обращай внимания, — виновато говорит Бэлка, — он всегда такой... Ладно, раздавай. Что у нас сейчас?
— Не брать «девочек».
Летучие мыши парят низко на своих ночных крыльях и Бэлка пригибается и прикрывает руками пышные черные волосы.
— Это предрассудок, — авторитетно говорит Ленка.
— Как же, — мрачно отвечает Шкицкая, — предрассудок. Они везде. Знаешь, что случилось с дядей Зямой?
— С каким еще дядей Зямой?
— Бухгалтером. Ты его не знаешь. Я тогда еще маленькая была, как вот этот выродок... Приходит он как-то домой и говорит: «Бэлочка, все пропало. Они уже здесь».
— Кто?
— Вот и я говорю — кто, дядя Зяма? А он мне говорит: «Удивляюсь я тебе, Бэлочка, разве ты не знаешь? Крысы. Гигантские крысы. Они все ключевые посты в государстве захватили».
— Да ладно тебе, Бога ради, — нервно говорит Ленка...