Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
ГЕЙМАН, Александр Михайлович. Возраст средний. Полукровка (германо-славянская) — папа, действительно, инженер, но немец. Филолог (англ.яз.); социолог. Литературный стаж более 25 лет. Стихи, фэнтэзи, юмор. Есть и другое; есть, кстати, и эссе «Поэзия:магия» — об итогах культуры на конец ХХ века (околокастанедщина). Любимые поэты: Блок, Мандельштам, Хлебников, Цветаева, Рембо — да много кто. Любимые писатели: Салтыков-Щедрин (вообще — вкусы классические).
отрывок из произведения:
...Бывало, провернет Рогфейер удачную сделку на бирже, — да мало сказать, удачную, а такую, что свалится на голову не что-нибудь, а самое главное капиталистское сокровище — ну, то самое, вокруг которого на цирлах ходят все акулы Уолл-Стрита — и Морган, и Родшид, козел старый, и Дюпон, и Вандербильт — ходят да облизываются да косятся друг на друга, — а ну как кто-нибудь нарушит баланс сил, опередит своих конкурентов-компаньонов? И вот — на-кося выкуси! — обломилось-таки Рогфейеру, выиграл он главный буружуйский приз. Ну, естественно, тут же сбегутся дружки, кореша-приятели финансовые, хлопают по спине, поздравляют, — ясно, завидуют, это уж само собой, но — что сделаешь? — лихо всех обул Рогфейер, остается только головой крутить да шляпу с почтением снять. И стоит в толпе поздравляющих весь бледный Родшид, козел старый, закусил губоньку, поздравить-то поздравил, а сам, поди, весь уж не может, глотает валерьянку — и слезы в глазах Родшида.
А в центре мира приосанился, как на именинах, Рогфейер, сам еще не веря в свое нечаянное счастье, но уже прикидывая про себя, как он теперь будет заправлять вселенной, — казнить и миловать земные правительства, президентов по пять часов в углу приемной держать, — словом, определять ход планетарной истории на столетия вперед. И вот открываются двери праздничной залы, и под стрекотание телекамер, под овацию публики въезжает главный сейф с главным финансовым сокровищем, перекочевывает к новому владельцу из сверхсекретных недр главного капиталистического банка. И воют сирены, и от полицейских рыл рябит в глазах — а рыла-то сплошь полковничьи да генеральские! — и подкатывают они заветный сейф прямо под ноги царственному Рогфейеру. И произносит речь Президент, а потом главный банкир главного банка под овацию присутствующих вручает ключи от сейфа властительному Рогфейеру.
И берет небрежно Рогфейер ключи, и отпирает заветный сейф, и гордо-ленивым движением владычной руки откидывает дверцу, обнажая девственное лоно сокровища для взора избранного общества. И сходят с ума операторы, пихая друг друга, стараясь хоть видоискателем забраться вглубь желанного лона. А в сейфе-то... И пошатнулся царственный Рогфейер, и отвисает его челюсть, и ропот удивления пробегает по устам родных-близких, заплечно стоящих дружков-корешков... В сейфе-то — полным-полно рваной туалетной бумаги, а никаких миллиардных чеков или там золота-бриллиантов чего-то и не видно! И лезет ослабевшей рукой Рогфейер в этот ворох, и шевелит одну за другой гадкие бумажки — нет ли там среди них какого алмаза? — но увы, нет алмазов, нет золота, нет миллиардных чеков — только туалетные бумажки лезут в миллионерские руки. И ладно бы, хоть были они новые, в рулонах, еще бы от них какая-то польза, а то ведь сплошь подтертые да мятые — ни себе оставить, ни на продажу пустить.
И рушатся в одночасье вселенские планы Рогфейера, — уже ясно ему, что все погибло, что денежки-то его тю-тю, никто не вернет, а куда делось главное капиталистское сокровище — этого, как водится, никогда не доищутся, и уж не быть Рогфейеру королем Уолл-Стрита, и ухмылка уже раздвигает губы друга-врага Родшида, злорадствующего поодаль, и корешки Рогфейера отводят стыдливо глаза, хихикая в усики, а несчастный Рогфейер с говенной бумажкой в руке тоскливо озирается по сторонам: да не спит ли он? ужели все это наяву? — и слеза туманит монокль Рогфейера, и не может он проснуться... а кстати, и не Рогфейер это вовсе, а Бидермайер* — и чего это ему померещилось, что он Рогфейер?..
...Бывало, провернет Рогфейер удачную сделку на бирже, — да мало сказать, удачную, а такую, что свалится на голову не что-нибудь, а самое главное капиталистское сокровище — ну, то самое, вокруг которого на цирлах ходят все акулы Уолл-Стрита — и Морган, и Родшид, козел старый, и Дюпон, и Вандербильт — ходят да облизываются да косятся друг на друга, — а ну как кто-нибудь нарушит баланс сил, опередит своих конкурентов-компаньонов? И вот — на-кося выкуси! — обломилось-таки Рогфейеру, выиграл он главный буружуйский приз. Ну, естественно, тут же сбегутся дружки, кореша-приятели финансовые, хлопают по спине, поздравляют, — ясно, завидуют, это уж само собой, но — что сделаешь? — лихо всех обул Рогфейер, остается только головой крутить да шляпу с почтением снять. И стоит в толпе поздравляющих весь бледный Родшид, козел старый, закусил губоньку, поздравить-то поздравил, а сам, поди, весь уж не может, глотает валерьянку — и слезы в глазах Родшида.
