Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Вениамин Александрович Каверин. Настоящее имя — Вениамин Александрович Зильбер. Родился в Пскове в семье музыканта. Окончил гимназию в Москве, в 1920 году переселился в Петроград, окончил институт иностранных языков (отделение арабистики), в 1929 г. защитил кандидатскую диссертациюпо русской филологии. В литературе Каверин дебютировал в начале 20-ых годов — в сборниках группы «Серапионовы братья». В 1923 г. увидел свет сборник рассказов Каверина «Мастера и подмастерья», в 1925 г. — роман «Конец Хазы», а в 1931 г. — роман «Художник неизвестен». Во время войны Каверин работал корреспондентом газеты «Известия». В 1944 году была опубликована последняя часть самого известного из произведений писателя — романа «Два капитана»; в том же году этот роман был удостоен Сталинской премии. Из поздних произведений Каверина необходимо отметить романы «Перед зеркалом» (1971) и «Верлиока» (1982), а также автобиографические книги «В старом доме» (1971) и «Освещенные окна» (1976). Каверин всегда оставался противником «официального советского писательства». Он добивался литературной реабилитации Тынянова и Булгакова, подписал обращение в защиту Синявского и Даниэля, поддерживал Солженицына. Членом правления Союза писателей Каверин стал только в 1986 году, всего за три года до смерти.
отрывок из произведения:
...В дни, когда республика, сжатая гражданской войной, голодом, блокадой, начала, наконец, распрямлять плечи, изменяя на географической карте линию своих очертаний, в Петрограде, который только что остыл от схватки с мятежным Кронштадтом, на Лиговке, единственной улице, до сих пор сохранившей в неприкосновенности свои знаменитые притоны, из дома, принадлежавшего когда-то барону Фредериксу, министру царского двора, где живут главным образом учительницы музыки и иностранных языков, те самые, что по праздничным дням носят на груди часики, приколотые золотой булавкой, из антресолей, которыми зовется в этом доме второй этаж, 12-го сентября, в 9 часов утра, ушла и не вернулась обратно стенографистка Екатерина Ивановна Молотова.
В доме барона Фредерикса много круговых коридоров, и у каждого коридора есть свой представитель.
В пределах своего коридора, коридорный представитель является верховной властью.
За труд, который несет верховная власть, она пользуется, кроме почета, каким-нибудь значительным удобством — отдельным чуланчиком на замке или своим собственным ключом от выходной двери.
Когда извозчик едет на Старо-Невский, то как бы он ни был пьян, колеса его пролетки никогда не вертятся по направлению к Адмиралтейству. Мировой порядок никому не позволит исчезнуть из комнаты, из дома, из улицы, из города, так, чтобы этого никто не заметил.
Поэтому представитель коридора, в котором жила стенографистка Молотова, через четыре дня после того, как она ушла и не вернулась обратно, заявил о странном происшествии управдому. Управдом, которого все в доме называли Кузьмич, — пропитый до костей человек с сизыми усами, — закурил трубку.
Спустя четверть часа он для чего-то заглянул в домовую книгу, сплюнул, обругал свою хозяйку и, наконец, сообщил об исчезновении стенографистки в милицию.
Еще через два-три дня в дом барона Фредерикса явился участковый надзиратель, чтобы на месте выяснить все обстоятельства, которые могли служить причиной незаконного события.
Он допросил соседок по комнате Екатерины Молотовой. Одна из них оказалась старушкой, торговавшей всякой рухлядью на Мальцовском рынке и называвшей себя кружевницей.
Она поминутно смеялась в свой сухонький кулачок, была глуховата, носила очки на носу и на голове малиновый чепчик.
Другая была проституткой, по прозвищу «Кораблик».
Из показаний старушки в малиновом чепчике выяснилось:
1. Что Екатерина Молотова жила одна, сильно нуждалась и служила стенографисткой в одном из петроградских государственных учреждений.
2. Что никто ее, стенографистку Молотову, не посещал, кроме какого-то высокого человека в кожаной куртке и в желтых сапогах со шпорами, который был у нее раза два-три за несколько дней до ее исчезновения.
3. Была ли она с этим человеком в каких-либо близких отношениях неизвестно, но в последнее свое посещение высокий человек со шпорами стенографистку Молотову, прощаясь, поцеловал и передал ей письмо.
Это свидетельница видела собственными глазами и об этом в тот же вечер сообщила даже по секрету своей знакомой Анне Власьевне Лопуховой, учительнице музыки, которая живет в первом этаже, в 17 номере.
4. Бывала ли где-либо Екатерина Молотова и где бывала преимущественно, об этом свидетельница ничего решительного сказать не могла...
...В дни, когда республика, сжатая гражданской войной, голодом, блокадой, начала, наконец, распрямлять плечи, изменяя на географической карте линию своих очертаний, в Петрограде, который только что остыл от схватки с мятежным Кронштадтом, на Лиговке, единственной улице, до сих пор сохранившей в неприкосновенности свои знаменитые притоны, из дома, принадлежавшего когда-то барону Фредериксу, министру царского двора, где живут главным образом учительницы музыки и иностранных языков, те самые, что по праздничным дням носят на груди часики, приколотые золотой булавкой, из антресолей, которыми зовется в этом доме второй этаж, 12-го сентября, в 9 часов утра, ушла и не вернулась обратно стенографистка Екатерина Ивановна Молотова.
