Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Павлович Могилевцев — украинский, крымский писатель, драматург, поэт. Родился в 1952 году в с. Азовское (Крым), детство провел в Алуште. Окончил в Москве физический факультет педагогического института, после чего год проработал учителем в Москве, а затем возвратился в Алушту.
«Первый научно-фантастический рассказ «Седьмое чувство» был написан мною в Москве, на первом курсе института, и сразу же принят редакцией фантастики издательства «Молодая гвардия». В период учебы в педагогическом институте Могилевцев взахлеб писал научно-фантастические рассказы, эссе и трактаты. После возвращения в Крым, стал членом крымского литературного объединения «Фантавры», публиковался в местной прессе. С конца 1983 года писатель уезжает в Российскую Федерацию, несколько раз меняя место жительства: Москва, Сергиев Посад, Владимир, Александров. И везде он публикует свои произведения в местных газетах. Его начинают переводить за границей – в Чехословакии, Польше, Германии, Японии, Австрии.
После перестройки для С. Могилевцева представилась возможность издавать собственные книги. Вышло несколько его сборников. В 1991 году выходит его роман «100 дней».
В последние годы несколько отошел от фантастики. В 2006 году издал две новые книги – комедию «Блистательный недоносок» и сборник сказок «Путешествие в страну Ничто», который вошел в список пяти книги недели «Exlibris: Независимой газеты» от 7 октября 2006 года. А год спустя вышел еще один сборник его «новых русских сказок» – «Райские кущи», в которых действуют президенты, губернаторы, военные министры, депутаты Госдумы, прокуроры, поэты, бродяги, изобретатели вечных двигателей и многие иные персонажи.
Палуба научно-исследовательского лайнера. Паутина антенн. Одинокие тайлеры. Крики чаек, выпрашивающих подачку у стоящих на мостике людей. Потом крики замолкают.
Тысячемильная, опрокинутая чаша неба. Туманная дымка, оставленная ионным двигателем. Всплеск воды, и опять — Тишина. Обманчивая тишина.
Стая рыбешек в испуге шарахается в сторону. Любопытные дельфины пытаются проследить — что же это за создание так решительно и смело уходит в глубину. Кожа у дельфинов своими характеристиками уступает лишь коже акулы. Именно поэтому дельфины могут развивать под водой очень большую скорость. Но они не в состоянии угнаться за странным, похожим на хищную рыбу, существом. Амфибия все глубже и глубже погружается в океан.
Вот перед ней промелькнули выпуклые глаза кальмара. Кальмар тоже не понял, что же это такое. Но на всякий случай удралотплыл в сторону. И правильно сделал. А вода стремительно меняет окраску. Скорость погружения возрастает. Начинают сказываться перегрузки. Потом становится темно, и Кирилл нажимает кнопку прожектора. Луч света мгновенно растворяется, затем группируется в четко обрисованный конус.
Высвечивается все, что попадается на пути. Вот одинокие утесы и скалы, кое-где покрытые водорослями. Вот трещины и расщелины, давным-давно занесенные на карты океанского дна. Скоро и само дно.
Любопытная рыба-фонарик никак не может примириться с таким мощным конкурентом, как прожектор. Она тычется сплющенным носом в бок искусственно созданной амфибии. Она увеличивает свое свечение до максимума. Но где там — не тот вольтаж! Искусственная амфибия остановилась у самого дна и не обращает на нее внимания. Рыба-фонарик обиженно уплывает.
— Алло, Кирилл, ты почему молчишь? — раздается в наушниках встревоженный голос Березовского. — Все по-старому, — отвечает Кирилл. — Сообщу, если появится что-нибудь новенькое. — Он проверяет на голове нейрошлем с множеством проводов, протянувшихся к миникомпьютеру. Потом вдруг сжимается, предчувствуя, до десятой доли секунды, что сейчас что-то случится. Берет микрофон.
— Думаю, что искать надо здесь.
— Почему? — немедленно отзывается Березовский.
— Седьмое чувство. (А что он мог ответить еще? Два года практики — только на чувство и надейся.) — Поточнее. — Суховатые нотки в голосе Березовского начинают приобретать металлический оттенок. Капитан «Скифа» не любил ни шестых, ни вообще каких-либо чувств. Даже когда речь шла о поиске пропавшего континента. Так, по крайней мере, казалось Кириллу. Да и не ему одному.
— Не можешь ли сказать поточнее?
«Сухарь, — подумал Кирилл. — Ну что мне ему сказать?» — Не знаю. Седьмое чувство, и все, — повторил он слегка раздраженно. Потом выключил экран индивидуальной связи...
— Пятнадцать тысячелетий! Ну хоть что-нибудь. Пусть обломок сосуда. Пусть часть бронзовой стены. У нас есть мифы и хроника. Этого было бы вполне достаточно, — говорил сам с собой Мануэль Пита Андраде, директор музея в испанском городе Прадо. Он ходил из конца в конец капитанской каюты и поглядывал на выключенный экран. Но экран молчал.
Зато не молчал его научный противник. Доктор Кабрера не верил в существование Атлантиды...
...Тихая гладь океана. Летучие светлые облака. Бескрайние просторы Атлантики. Ветрено.
