Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Евгений Иванович Носов — русский писатель, прозаик, автор повестей и рассказов, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии, почётный гражданин Курска.
Родился 15 января 1925 года в с. Толмачово Курской области, в семье потомственного мастерового, кузнеца. Шестнадцатилетним юношей пережил фашистскую оккупацию. Закончил восьмой класс и после Курского сражения (5 июля — 23 августа 1943 года) ушёл на фронт, поступив в артиллерийские войска, став наводчиком орудия. Участвовал в операции «Багратион», в боях на Рогачёвском плацдарме за Днепром. Воевал в Польше.
В боях под Кёнигсбергом 8 февраля 1945 г. был тяжело ранен и 9 мая 1945-го встречал в госпитале в Серпухове, о чём позже написал рассказ «Красное вино победы». Выйдя из госпиталя, получил пособие по инвалидности.
После войны закончил среднюю школу. Уехал в Среднюю Азию, работал художником, оформителем, литературным сотрудником. Начал писать прозу.
По его произведениям были сняты многие короткометражные и полнометражные художественные фильмы — «Цыганское счастье», «Родник». Произведения Е.И. Носова издавались на многих языках народов мира.
Лауреат премии А. Солженицына.
Умер 13 июня 2002 года. Похоронен в Курске.
отрывок из произведения:
...Он проснулся за полчаса до общего подъема. Наскоро позавтракал, выдавив полный тюбик питательного коллоида себе в рот, запил бульоном из-под крана. Потом быстро втиснулся в комбинезон и подошел к двери. Постоял, прислушиваясь, и осторожно выглянул из своего блока. На террасе никого не было. Тогда он вышел на террасу, бесшумно прикрыл за собою дверь и спешным шагом направился к спуску на нижние ярусы города.
Только бы никого не встретить, только бы не встретить, молился он своей обычной утренней молитвой. Он знал, что, кроме него, в этот ранний час бодрствовала в городе только дежурная смена, а сам город спал, и ему оставалось спать еще восемнадцать минут условно-ночного времени. И все же он не хотел быть замеченным кем-то.
Лифты включались с общим подъемом, и он спускался с яруса на ярус по обычной лестнице. Слабые дежурные светильники гоняли его нервную тень то впереди него, то позади. Дважды он резко оглядывался на свою тень. Впрочем, страха он не испытывал, просто не хотел, чтобы его заметили: слишком уж приметным он был, чтобы остаться неузнанным. Никого не встретив, он прошел уже почти половину пути, спустившись на четвертый ярус города, как услышал голоса — они приближались. Он быстро спрятался в тень лифтовой ниши.
— ...что такое вкус? — услышал он конец фразы, произнесенной низким грубоватым, совершенно лишенным интонаций голосом.
— В каком значении? — спросил другой, но очень похожий на первый голос, только чуть с трещинкой — с хрипотцой.
— Из Совета пришло указание улучшить вкус коллоида.
— А-а, — понимающе протянул второй, — снова Герий чудит... В этом значении вкус — ощущение на языке, во рту, или свойство пищи, являющееся источником этого ощущения.
— Вот-вот, — подхватил первый, — значит, нужно улучшать источник. Выходит, Герию нужно, чтобы мы меняли рецептуру коллоида. А как улучшать, если состав до молекул контролирует Машина? И что значит — улучшать, если рецептуру составляла та же Машина?..
— Вот у нее и спроси, — равнодушно посоветовал второй голос, — или у самого Герия, раз он дает такие указания.
Двое в белых комбинезонах Пищевиков подошли к лестнице и стали спускаться.
«Надо же, — удивился он. — Пищевики — такая старая династия, а о вкусе говорят; как о чем-то отвлеченном...» Он дождался, когда эти двое спустятся на следующий пролет, и, неслышно ступая, двинулся за ними.
Больше ему никто не повстречался на пути. Пищевики остались на ярусе Жизнеобеспечения станции, и он беспрепятственно спустился к подножию города. Выйдя из него, он осторожно ступил в темноту, ничем не подсвечиваемую, кроме слабого мерцания звезд, и медленно, но уверенно зашагал прочь от города.
Он торопился выйти на берег моря, чтобы не пропустить момент включения солнца...
...Он проснулся за полчаса до общего подъема. Наскоро позавтракал, выдавив полный тюбик питательного коллоида себе в рот, запил бульоном из-под крана. Потом быстро втиснулся в комбинезон и подошел к двери. Постоял, прислушиваясь, и осторожно выглянул из своего блока. На террасе никого не было. Тогда он вышел на террасу, бесшумно прикрыл за собою дверь и спешным шагом направился к спуску на нижние ярусы города.
