Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Невский Юрий Владимирович родился в 1963 году недалеко от славного моря священного Байкала в городе Улан-Уде.
Суровая красота «края земли», своеобразие окружающего мира не могло не отразиться на впечатлительной натуре будущего писателя. Но пожалуй еще более сильное влияние оказали на него прочитанные в детстве и юности книги. Особенно произведения Х.Кортасара. Не случайно начал Невский с фантастических рассказов, которые, впрочем, не укладывались в обычные рамки жанра.
Писатель Невский не похож ни на кого и сравнить его не с кем. Он единственный в своем роде. И наверное, в этом его сила. Произведения его — это несбывшиеся сны, сложные, загадочные, порой страшные. Сны современного человека о прекрасной, щемяще короткой жизни.
отрывок из произведения:
...Как всегда в это время, в самом начале тревожных для души весенних дней, коллектив из нашего Дома пионеров (в основном, понятно, женский), начинают трепать жестокие магнитные бури, авитаминозные циклоны, цунами нервного свойства и шторма полуголодных диет, с пятое на десятое почерпнутые из журналов лакированной загранки... Что тебе пресловутые Бермуды или невесть какая Шамбала?! Тут-то дела все серьезные: платье дочке на выпускной, горящая путевка в санаторий, тетка в Махачкале, цены в кооперативной пельменной, любовники на белых «жигулях», надвигающийся конкурс чтецов, ой, девочки, какой вчера мохер выкинули... Побелка и ремонт квартир, а вот новый анекдот, слышали... Заезжий экстрасенс, французская косметика, нескончаемый сериал по телевизору, аванс-получка, комиссия из гороно...все это пульс нашего времени, в унисон с которым то обманно-замедленно, то учащенно-припадочно бьется сердце целеустремленного домопионерского организма.
И я говорю себе: ладно, с этим пора бы кончать, потихоньку отстраняясь от кипения тамошней жизни, завершая дела или откладывая их в совсем уж долгий ящик, пока не стану незаметным и совершенно никому не нужным, так что Нинель Иосифовна, наш директор, даже на меня не глядя, подпишет заявление на отпуск. Тогда буду бродить отстранение от скоропалительных людских дел и лиц, бродить по городу неспешной походкой беспечного соучастника весны.
Но долгое время подскажет — пора, легко подтолкнув тоской синеющих улиц, акварельной вуалью нарождающегося зеленого дыхания деревьев, пора... Часы ли выпадут из неосторожных рук, или сосед, старый полковник авиации, загоревшийся еще в небе над Испанией тридцать девятого года, ночь напролет будет ставить трескучие диски аргентинского танго из коллекции, скопленной в жизнь, или случайный таксист завезет, отчего непонятно, к тому дому, где жила самая дорогая и счастливая из женщин, твоя первая любовь (не вздумай входить в тот подъезд и спрашивать. Несомненно, там теперь неопрятный и толстый мужчина в майке варит свой вечный морковный суп...) Да мало ли какие тайные знаки укажут тебе — время пришло...
Я начну ближе к закатному солнцу, чтобы тревожный огонь догоревшего дня сигнальным костром зажег ее тело багрянцем лиственно-медного, малинового, а затем и пунцового каления... Ее тело — ладное, чистое и стройное, как свежеструганная лодка. Вот так: вылить в ладонь секретный состав, что темно пахнет полдневным маревом июльских сосен, медово-золотое свечение втирать размеренным солнцевращением в тальниковый изгиб шеи, бело-церковный храм плеч, глянцево-смуглую ложбинку меж двух плавно завороженных холмов с коричневыми венчиками сосков, в текучие извивы рук, в нежно ниспадающее к заветной опушке лоно, в обведенную по божественному лекалу томительную плавность бедер...
Вот так: тайное, древнее масло нести до самой малой клеточки, обволакивая все тело горьковато-нежной аурой ушедших столетий, гнать затемневшую кровь, разминать хрусткие узелки закостеневших жилок. В этот момент мои руки до самых кончиков пальцев пронизаны, грозовым предчувствием, электрическая насыщенность струит ореол света и силы, огненное, животворное тепло. Словно им известно давно, пальцы сплетают вязь забытой тайнописи вещих знамен, и, может, в них — отгадка нерасторжимости времен,ее тело рождает навстречу едва слышимое поначалу, глухое, как память крови, и торжественное, как гудение каленых сосен, глубокое, виолончельное звучание.
Когда зажжется Чагирь, волшебная звезда, и кровавые пальцы заката будут казнены гильотиной черного занавеса ночи,все кончится, и безмерная тяжесть придавит душу, темная отрава усталости разольется по телу — и только беспамятный сон, безмолвный полет над леденящим звездным пологом спасет,охолодит сердце и высушит слезы...
...Как всегда в это время, в самом начале тревожных для души весенних дней, коллектив из нашего Дома пионеров (в основном, понятно, женский), начинают трепать жестокие магнитные бури, авитаминозные циклоны, цунами нервного свойства и шторма полуголодных диет, с пятое на десятое почерпнутые из журналов лакированной загранки... Что тебе пресловутые Бермуды или невесть какая Шамбала?! Тут-то дела все серьезные: платье дочке на выпускной, горящая путевка в санаторий, тетка в Махачкале, цены в кооперативной пельменной, любовники на белых «жигулях», надвигающийся конкурс чтецов, ой, девочки, какой вчера мохер выкинули... Побелка и ремонт квартир, а вот новый анекдот, слышали... Заезжий экстрасенс, французская косметика, нескончаемый сериал по телевизору, аванс-получка, комиссия из гороно...все это пульс нашего времени, в унисон с которым то обманно-замедленно, то учащенно-припадочно бьется сердце целеустремленного домопионерского организма.
