Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Публикуемые ниже письма относятся к периоду, когда Никандров только вступал в литературу. Обращенные к поэту Е. Янтареву (наст. фамилия Бернштейн, 1880-1942), которого писатель считал старшим товарищем, поскольку тот печатался уже с 1901 г., они ярко раскрывают мироощущение Никандрова тех дней, смену настроений, чередование веры в свои способности с унынием и безнадежностью. Кроме того, они дают представление еще об одной стороне жизни Никандрова — революционной. Дело в том, что Никандров — профессиональный революционер, примыкавший к партии эсеров, неоднократно арестовываемый, преследуемый, вынужденный скрываться под чужой фамилией. Благословленный на террористическую деятельность «бабушкой русской революции» Е. Брешко-Брешковской, он состоял членом боевых эсеровских дружин, помог Б. Савинкову совершить один из его побегов. Такая жизнь увлекала и не позволяла отдаться полностью литературному труду. К тому же революционное окружение Никандрова с осуждением смотрело на занятия литературой, считая это делом несерьезным, поэтому он вынужден был скрывать свое увлечение.
А о том, насколько оно было сильно, говорят публикуемые письма, интересные еще и тем, что помогают понять, как формировалась манера Никандрова, как напряженно он решал, что ему ближе — импрессионистический стиль символистского журнала «Перевал» или реалистическая тенденция «Современного мира». Письма показывают к тому же, как хорошо разбирался Никандров в современной ему литературе, сколь широк был круг его чтения.
Письма Н. Н. Никандрова печатаются по современной орфографии и пунктуации. Сохранены подчеркивания оригинала. Условно прочитанные слова взяты в квадратные скобки.
отрывок из произведения:
... <1904. 6 сентября. Севастополь>
Ваше письмо, дорогой Ефим Львович, письмо давно ожидаемое, я наконец получил. Вполне разделяю Вашу радость. Особенно приятно то, что Вы чувствуете себя лучше, а «чахотки и в помине нет». Если бы я это писал фельетон, я бы добавил: «В здоровом теле, здоровый дух»*. Ваши литературные успехи тоже должны на Вас повлиять благотворно и вдохновить на дальнейшие подвиги. Это Вы чувствуете. Это укрепит Вашу веру в свои силы. Давай Вам Бог. Еле-еле сдерживаю себя, чтобы не сказать еще что-то по поводу писания вообще, а стихов в частности... Это «что-то» Вам известно, и я еще с ним буду приставать к Вам.
Вы знаете, как меня интересует общественная жизнь и литература, поэтому убедительно прошу Вас сообщать мне все интересное и новое в этой области. А что написать, у Вас всегда найдется, ибо Вы имеете возможность получать ценный материал от соприкосновения с «большими писателями» и пр. Пишите поразборчивее. Так о Никитиче2 никаких сведений не имеете?
Весьма и весьма любопытно, что скажет Вам редакция «Правды«3 о моей комедии... Смотрите, добейтесь-таки от них категорического ответа, и в случае отказа любопытна мотивировка. А то идет уже 3-ий месяц! (послана 1-го июля). Благодарю, что зашли в редакцию, и жду ответа. Несмотря на крайне неблагоприятные условия (поездки, безденежье, болезни, набеги полиции и пр.) я написал тут один рассказ около печатного листа. А Андрусон4, по-видимому, хочет взять меня измором... не печатает, сукин сын! Да, напишите, кто редактирует беллетристику в «Правде» и кто публицистику? Как прочен этот журнал? Напишите о Горьком, Андрееве и пр. Были ли Вы на могиле Чехова? Вероятно. А если нет — непростительно это... Но, конечно, были. Мне, где бы я ни был, всегда пишите на Севастополь. Как и раньше я говорил, так и теперь повторяю, что до октября место моей зимовки не определится. Где Вы будете зимовать? Не забудьте присылать мне все, что будет печатано из Ваших вещей. Предо мной июньская «Русс<кая> мысль» и в ней отзывы о книге Чулкова5 и об Альманахе «Гриф»6. О «Грифе» пишут: «25 авторов и одна авторша7 (Альманаха) умилительно похожи друг на друга»... О Чулкове: «... Чулков безнадежен: видно, что ему никогда не избавиться от желания писать, как такой-то (как Бальмонт, как Андреев), никогда не избавиться от полного уничтожения своей личности в пользу того, что в спросе...» То есть о нем говорят, что он тоже похож на «25 и одну»8. Разумеется, там много его ругают, но это сказано, по-моему, дельно. Индивидуальность свою пишущий должен отстаивать, это и есть талант.
Жду вести. Ваш друг.
Пишите.
Приписка на первой странице: Пишите!
Приписка на второй и третьей странице: Что-ниб<удь> имеете из Нижнего?9 Что? Читаю Гомо Сапиенс10.
... <1904. 6 сентября. Севастополь>
