Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Наталия Никитайская. Российская советская писательница, театровед. Родилась в 1943 г. в г. Вологде в семье военного летчика и фельдшера. Окончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Пишет стихи, прозу, сказки и фантастику. Живет в Санкт-Петербурге, замужем за Борисом Никольским – также писателем-фантастом.
Печататься начала с 1972 года. В фантастике дебютировала повестью, которая была названа «Бог троицу любит», и с которой в 1978 году она стала участницей конференции молодых писателей Северо-Запада. Эта повесть вышла в 1982 году в сборнике «Белый камень Эрдени» под названием «Солнце по утрам». Составитель антологий фантастики питерских фантастов «День свершений» (1988) и «Часы с вариантами» (1992) и автор десятка запоминающихся фантастических рассказов.
Кроме фантастики Наталия Никитайская пишет немало и реалистической прозы, Эссе, публицистику, публикуясь в журналах «Нева», «Знамя» и др. В 1999 году появился в журнальной публикации и первый ее роман «Будь ты проклят, любовь моя».
отрывок из произведения:
...Ее звали Елена Антоновна Самойлова. В тот год ей исполнилось шестьдесят лет. Жизнь пошла на конус… Жизнь запутанная, не самая легкая, полная праведных трудов, несбывшихся мечтаний и ударов судьбы. Впрочем, дама эта — Судьба, — управляемая, как считала Елена Антоновна, кем-то сверху, редко-редко, но преподносила и подарки.
Среди подарков были, безусловно, дочка и ее муж, с которыми Елена Антоновна и жила в трехкомнатной квартире, доставшейся ей после смерти родителей. Квартира была расположена в одном из спальных районов города, в доме, за короткое время, минувшее после перестройки, превратившемся в трущобу. Но квартиру свою Елена Антоновна любила.
Отличительными чертами Елены Самойловой с детства были тщательность, аккуратность, ослиное упрямство и лошадиная работоспособность. Поэтому квартирка всегда была чиста и уютна.
Дочка и зять, Мариночка и Василий, к матери относились более чем хорошо. И ценили то обстоятельство, что с выходом на пенсию Елена Антоновна все заботы по дому и быту взяла на себя.
До пенсии Елена Антоновна работала в технологическом бюро одного из НИИ простым инженером. А дочь и зять обретались в художественной сфере: оба были рекламщиками. Зарабатывали прилично, но Елена Антоновна дала себе зарок: несмотря на скудную, как у всех, пенсию, никогда не покушаться на карман детей. И не покушалась.
Внуков у Елены Антоновны не было. Это ее печалило, потому что порой, переделав все по дому, сбегав по магазинам и приготовив еду, она начинала ощущать скуку, причем скуку, непреодолимую ни телевизором, ни детективом, ни даже разговором с подругой по телефону. И принималась Елена Антоновна, как лунатик неприкаянный, слоняться по дому из угла в угол, шепча себе под нос: «Жизнь проходит, а что было? Что было, я вас спрашиваю?» — Мама, — сказала ей однажды Марина, — мама, зачем ты себя старишь? Зачем сокращаешь круг интересов? Это неправильно. Найди себе новое увлечение, новых знакомых. Вон, Ирина Платоновна пошла волонтером в Хэсэд. Почему бы и тебе не пойти, ты вяжешь лучше нее.
— Я не еврейка, чтобы идти в Хэсэд.
— Она тоже не еврейка, там вообще полно русских.
— Не знаю, хочу ли я вязать.
— Ну ты хоть подумай, нельзя жить, заперев себя в четырех стенах.
— Я гуляю.
— Ну да, по магазинам.
— Да, мне доставляет удовольствие выходить что-то подешевле, сэкономить ваши и мои деньги.
— Это хорошо, но радости жизни, по моим представлениям, таятся в каких-то иных сферах, — усмехнулась Маришка.
— Я подумаю, посмотрю афишу, может, прогуляюсь на какую-нибудь выставку, чтобы доставить тебе приятное.
— Себе, мама, себе ты должна доставлять приятное, — рассмеялась Маришка и чмокнула мать в щечку.
В тот вечер они снова уходили в гости. К себе дети не любили приглашать своих друзей из-за непрезентабельности района, в котором проживали. А по гостям шастали частенько, и уезжали на уик-энды, и совершали туры по заграницам. Весело жили. А Елена Антоновна за них радовалась.
Конечно, Елена Антоновна соглашалась с дочкой, что живет совершенно неправильно. Иногда, чтобы исправить эту неправильность, заходила пенсионерка в какое-нибудь кафе, выпивала чашечку дорогого кофе с дорогущим пирожным и расслаблялась там, в красивом интерьере среди вежливых барменш и официанток. Но, приходя домой, каждый раз испытывала угрызения совести и жалела потраченных денег: неисправимая экономическая скаредность всегда давала себя знать. Еще бы! Не было в жизни Елены Антоновны и копейки, добытой дуриком, — всё только тяжким трудом.
Так жизнь Елены Антоновны и протекала ни шатко ни валко до тех пор, пока не увидела она в своем продуктовом магазине высокий прямоугольный аппарат яркого красного цвета и возле него небольшую толпу. Аппарат был установлен одной стороной к стенке, а три другие его стороны сияли прямоугольными врезками глаз, в которых вспыхивали цифры. С двух сторон возле аппарата стояли парень и средних лет женщина и опускали что-то в прорезь сбоку и смотрели на то, какие цифры выпадут. И вдруг Елена Антоновна услышала, как на стороне парня что-то звякающе загремело.
— Сколько там? — спросил голос из толпы.
Парень рассмеялся:
— Опустил пять, получил пятнадцать, но хотелось бы больше.
— Что это? — спросила и Елена Антоновна у незнакомой старухи, внимательно наблюдающей за происходящим.
— Дуриловка очередная, — ответила та беззлобно. — Пять рублей монетой опускаешь, циферки выскакивают, если повезет, вылетают тебе монеты.
...Ее звали Елена Антоновна Самойлова. В тот год ей исполнилось шестьдесят лет. Жизнь пошла на конус… Жизнь запутанная, не самая легкая, полная праведных трудов, несбывшихся мечтаний и ударов судьбы. Впрочем, дама эта — Судьба, — управляемая, как считала Елена Антоновна, кем-то сверху, редко-редко, но преподносила и подарки.
