Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В провинциальном городе Ветрогорске начинается криминальная война за передел сфер влияния: от кулачных разборок дело идет к стрельбе и поножовщине. Чтобы остановить беспредел, криминальные авторитеты решают провести переговоры и уладить дело миром. Однаков самый ответственный момент переговоров авторитеты погибают, зарезанные неизвестным. Осмотр места происшествия указывает на то, что здесь произошло ритуальное убийство.
отрывок из произведения:
... – Теперь разденься! – приказали ему.
Медленно негнущимися пальцами он расстегнул пуговицы на рубахе, сбросил её на пол. Потом снял ботинки, носки, джинсы. И остался в одних трусах. Поёжился, переступил на холодном сыром полу.
– Разденься донага.
Он снова поёжился, но ослушаться не посмел. Снял трусы, добавил их к беспорядочной куче материи под ногами.
– Уберите одежду!
В полосе света, которой ограничивались сейчас его мир и бытие в этом мире, появились руки – жёлтые, словно из воска – двумя движениями сгребли одежду в ком и снова исчезли за терминатором между светом и тенью.
– Теперь иди!
Он пошёл. Первые шаги дались с трудом. Колени подгибались. Чувство равновесия подводило. Его шатнуло, и он взмахнул руками, чтобы устоять. В ноздри ударил резкий и поначалу казавшийся кислым до приторности запах. Однако стоило сделать ещё пару шагов, и кислый запах сменился озонирующим потоком свежести, тело налилось силой, походка стала уверенной, пружинистой.
Впереди, по ходу движения, открылась, скрипнув в петлях, дверь. Он различал её давно – обыкновенную и металлическую, без каких-либо украшений, одну из многонационального рода подвальных дверей, разделяющих вселенную на две неравных части подобно полосе света, в которой он шёл. Он видел эту дверь, приближался к ней, но почему-то мысль, простая и вполне логичная, о том, что дверь эта должна открыться, когда он подойдет вплотную, до сих пор не приходила ему в голову, и когда это все-таки произошло, он вздрогнул от неожиданности и остановился.
– Иди.
Он шагнул в проём.
И словно провалился в пустоту.
Помещение за дверью было по объему гораздо больше того коридора с полосой света, который он только что покинул. Он не видел этого глазами – в помещении царил абсолютный, почти осязаемый мрак – но обнаженное тело, кожа почувствовали пространство, восприняли его феноменально огромным, способным вызвать приступ агрофобии.
– Иди.
Он снова пошёл вперёд, в кромешной темноте, подавляя естественное желание вытянуть руки, чтобы не налететь сослепу лицом или грудью на какую-нибудь водопроводную трубу. Но команды такой – вытягивать руки – от того, кто шёл позади, не последовало, и приходилось сдерживаться.
Справа раздался короткий и резкий звук, словно струна лопнула. И тотчас несколько голосов заговорили одновременно, наполняя пустоту негромким слаженным речитативом на странном тарабарском языке. При этом голоса придерживались определенного ритма произнесения слов, и создавалось впечатление – чем дальше, тем больше – что они не говорят, а поют.
Впереди шаркнуло, и как бы сам собой зажёгся огонь, выхватив из мрака причудливую конструкцию: тускло отсвечивающий золотом короб, опирающийся на четыре широко расстав-ленные опоры. Более всего эта конструкция напоминала мангал-жаровню: из тех, что можно лицезреть в летний день где-нибудь на пляже у реки Вороны – на них готовят шашлыки или бастурму. Впрочем, и этот короб служил жаровней, но только не для шашлыков.
Огонь – теперь было видно, что это огонь факела – сместился, и, слабо потрескивая, пламя коснулось чего-то, что лежало на дне мангала – какой-то бесформенной чёрной массы. Масса мгновенно воспламенилась, разбросав яркие жёлтые искры.
– Встань на колени.
Он медленно встал на колени в шаге от короба. Угол зрения изменился, но и из этой позиции легко было увидеть, что сверху на коробе, опираясь концами на его загнутые края, лежат – не шашлыки, безусловно, – длинные обоюдоострые клинки. Лежат в ряд – ровно двенадцать, дюжина. Клинки эти были длинноваты для кинжала, но в самый раз подходили под определение «испанский» меч. Однако в отличии от испанского меча эти клинки не имели крестовины, и лезвие непосредственно переходило в рукоять, в свою очередь лишенную каких-либо украшений.
Огонь в коробе разгорелся ярко и жарко, ещё расширив границы освещаемого пространства. Теперь можно было различить стену, и на стене, на высоте человеческого роста – ещё один меч, но в отличие от тех, что лежали сейчас в языках пламени, гораздо больший по размерам и с непропорционально большой крестовиной. Отблески играли на отполированном, остро заточенном лезвии, из-за чего создавалось впечатление, будто не холодный мёртвый предмет висит на стене, а вполне живое существо, очень неуютно чувствующее себя, стремящееся вырваться, освободиться, но лишенное минимальной степени свободы, обреченное остаться здесь навсегда...
... – Теперь разденься! – приказали ему.
