Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Иногда можно путешествовать туда, куда ведут твои фантазии, но для этого нужен надёжный проводник. Главному герою — журналисту, предоставляется такой шанс.
отрывок из произведения:
...Я не помню точно, когда увидел их впервые. Вероятно, в середине лета, потому что стояла удушающая жара, которая у нас обычно выпадает на это время. Ураганы и пожары — местные летние радости. При каждом урагане сметает десятки крыш, рушится пяток домов, бывает, что и люди гибнут, но никто не поднимает из-за этого особого шума. Потом наступает пора пожаров, как в любом городе, окруженном лесами. А в том году с лесными пожарами вышел явный перебор. Дым над городом стоял такой, что самолеты отказывались заходить на посадку, и мы оказались отрезаны от воздушных перевозок. Солнца не было видно, но жара от этого не становилась меньше. И на Ярмарочной площади паслись слоны из бродячего цирка. Здесь они чувствовали себя, как под небом Африки родной, не покидая сумрачной России. Это было лето, лето в Итиль-городе.
Кажется, над статьей о пожарах я и работал. Шеф мой, А.И., правда, съехидничал, что первым тему еще в начале лета застолбил Шехонский из «Ареала». Помню, что встал из-за стола и подошел к окну покурить. Статья не ладилась, получалась аналитическая справка, а не читабельный текст. Голова болела, и колодец двора наводил тоску. По дну колодца медленно двигались трое — две женщины и мальчик.
А может быть, я уже видел их раньше, но не замечал? Или наоборот, впоследствии ставшая обычной картина — в арке двора тройной силуэт, две фигуры поменьше по краям, одна повыше в середине — спроецировалась в моем сознании в этот душный день? Впрочем, неважно.
Двоих из этих трех я более или менее знал. Одна из женщин была Женя Казимирская из соседнего подъезда, мальчик был дворничихин Лёшка, вторую женщину я видел в первый раз.
Что было дальше? Ничего не было. Я даже не помню, что делал после того, как выкурил свою сигарету. Ничего не случилось и потом, когда я их снова увидел. И снова. Не знаю, почему я начал отмечать их появления. Впрочем, слово «появления» неверно. Они явно откуда-то возвращались. Потом Женя и Лёшка уходили в дом, а та, вторая, оставалась сидеть на скамейке. Иногда Лёшка некоторое время сидел рядом с ней. В этом чувствовался какой-то обряд. Я не замечал, чтобы они разговаривали. И ни разу не видел, как они уходили. Только возвращение. Они появлялись в арке и шли рядом, всегда в одинаковом прядке — Женя справа, Лёшка слева, а та посредине. Мне показалось, что в этом есть нечто комическое, потому что, как я уже упомянул, мои соседи были маленькие и худые, а та, незнакомая — высокая и довольно крепкая. Одета она была всегда одинаково — в черный комбинезон типа армейского. Не в камуфляжный, какие сейчас носят все кому не лень — от охранников до эстрадных певиц, а именно в черный. Лица я не разглядел. Чтобы она приходила одна, я тоже никогда не видел.
И понемногу я стал думать об этих трех. И вспоминать. В сущности, я не знал и тех, кого назвал своими соседями. С Женей Казимирской мы здоровались при встрече, но практически не общались. Ей было лет двадцать пять, однако она все еще сохраняла нескладность подростка. У нее было нервное, худое лицо, черные, без блеска волосы, острый нос и серые глаза с зелеными крапинами. Что еще? Их семья переехала в наш дом, когда я учился на втором курсе. Она закончила ту же школу, что и я. Потом на несколько лет исчезла из моего поля зрения. Из дворовых пересудов, доходивших до моих ушей, следовало, что она неудачно вышла замуж и развелась. Родители ее были на пенсии, хотя, в отличие от прочих пенсионеров, во дворе на лавочках никогда не сиживали. Университет Женя бросила и пошла работать — надо думать, на доход двух пенсионеров им было не прожить.
О Лёшке я знал и того меньше. Было ему лет десять. Дворничиха приходилась ему не матерью, а теткой, и даже, кажется, не родной. Отец его, по сведениям, почерпнутым из того же неиссякаемого дворового источника, затерялся в голубом тумане, а мать с новым мужем уехала на Север, подкинув мальчика родственнице. Он был довольно тщедушный, белобрысый, с большой головой. Лицо? Мальчик как мальчик...