Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Романов Виталий Евгеньевич. Родился в Ленинграде, вырос там же и еще в Санкт-Петербурге. Закончил среднюю школу N272, затем ЛИАП (Ленинградский институт авиационного приборостроения). В перерыве между вторым и третьим курсом (перерыве, растянувшемся на 2 с лишним года) успел отслужить на Северном Флоте. По диплому – радиотехник, хотя радиотехником не работал ни одного дня. Более 10 лет, с момента окончания ВУЗа, моя деятельность связана с IT – настройкой компьютеров, локальных сетей.
Первый рассказ написал еще в 1988 году, но так уж вышло, что публиковаться начал лишь спустя ... 14 лет. В июле 2002 года этот самый рассказ был опубликован в журнале «Порог». С тех пор накопилось более 30 публикаций: фантастика, юмор.
Как многие петербуржцы страстно болею за ФК «Зенит». Люблю рок времен своей молодости. Нормально отношусь и к более легкой, попсовой музыке. В обморок от нее не падаю.
Кроме художественных произведений опубликовал ряд статей по фантастике:
Статья «О Дюне Ф.Герберта», журнал «Млечный Путь» (Приднестровье), N2 — 2002, тираж 500 экз.
Цикл статей «Фантастика On-Line» (о фантастике в сети), публиковался в 5-ти номерах газеты «Просто фантастика».
отрывок из произведения:
...Я почувствовал на себе пристальный взгляд его огромных немигающих холодных глаз, и мое сердце остановилось. Противная липкая волна разом окатила меня, в этот момент сердце лопнуло в груди от ужаса, кровавыми ошметками вылетая из моего нутра: криком перекошенного рта, обреченной выпученностью вылезающих из орбит глаз, вставшими дыбом волосами. Я бежал. Я несся как ракета. Я никогда так не бегал. Даже там...
Помню, проклятые цины сбили наш вертолет, и он чадящей керосиновой кометой врезался в тошнотворно-зеленую, колышащуюся массу, которая со стремительной жадностью проглотила винтокрылую машину. У нас не было даже времени тушить на себе горящие маскхалаты — цины как стаи шакалов неслись по пятам: сначала на запах тлеющего в вертолете мяса — не все смогли выбраться наружу из разбитого корпуса; потом по следу, ведомые врожденным для них инстинктом хищников, выслеживающих жертву. Как я тогда бежал! Что угодно — только не к ним в руки... Что угодно — жаркие парящие болотца, свернувшиеся в кольца ядовитые змеи, жадный огонь на спине, делано ленивый крокодил у водопоя, вместо желанной влаги. Что угодно — только не к ним. Слева и справа падали горящие живые факелы, сзади раздавался предсмертный хрип и стоны пойманных десантников, я все бежал и бежал. Среди грохота, а потом тишины. Я выбрался один... Но даже тогда я не бежал так, как сейчас. Я летел стремительнее лани, резвее хищного короля бега ягуара, быстрее самой быстрой машины, я преодолел звуковой, а затем и световой барьеры, и вылетел в надпространство, удирая от него. Но он все равно догонял меня. Я чувствовал это спиной. Этого не могло быть. Никто не мог меня догнать — а он догонял. Холодно и равнодушно, спокойно, как наемный убийца, который не испытывает ненависти к своей жертве, может быть даже некоторую любовь — ведь жертва дает своему хищнику удовольствие и пропитание. Он догонял меня, и это облако спокойной уверенности в том, что мне не уйти, исходивщее от него, все сильнее и сильнее захлестывало меня. Я погружался в него больше и больше, как если бы упал в огромный могучий водоворот и виток за витком приближался к его центру; я мог бы барахтаться и биться, но эта слепая неведомая сила все равно затянула бы меня в середину. Он приближался и не было спасения. Я потерял рассудок.
А потом перед затуманенным взором что-то сверкнуло и молнией ударило в грудь и глаза. Наступила спасительная темнота небытия. Но это ненадолго. Черным комом вернулся ужас, а с ним пробудилось сознание, и я понял, что ударился всем телом об огромную закругленную стеклянную стену. Я вскочил и изо всех сил грохнул по ней кулаком, разбивая его в кровь. Напрасно. Стена не ответила — она методично и безмолвно загораживала мне дорогу, уходя необозримо налево и направо, а также вверх. Огромная стеклянная банка и нет выхода...
Я медленно обернулся. Он уже не торопился. Куда ему было спешить? Не сводя с меня своих многочисленных круглых глаз он плавно и бесшумно приближался, переставляя свои мохнатые хитиновые лапы. Он совсем не устал в погоне за мной. Впрочем, это млекопитающим нужен отдых, млекопитающие имеют легкие, раздувающиеся как мешки, когда животное устает от погони. А передо мной было не млекопитающее — огромный членистоногий панцирный убийца-паук. Он совсем не устал. Я не знаю, как дышат пауки, меня это никогда не интересовало. Он догнал свою жертву, и его головогрудь была неподвижна, только огромные колонны-ноги, каждая размером почти с меня, равномерно поднимались и опускались, приближая эту смертоносную машину, да еще мощные, зазубренные, покрытые ядовитыми наростами-шипами челюсти хищно шевелились. С них свисали капли яда. Точнее, это для меня был яд, а для него — желудочный сок. Он собрался переварить и съесть меня. И я ничего не мог противопоставить ему...
...Я почувствовал на себе пристальный взгляд его огромных немигающих холодных глаз, и мое сердце остановилось. Противная липкая волна разом окатила меня, в этот момент сердце лопнуло в груди от ужаса, кровавыми ошметками вылетая из моего нутра: криком перекошенного рта, обреченной выпученностью вылезающих из орбит глаз, вставшими дыбом волосами. Я бежал. Я несся как ракета. Я никогда так не бегал. Даже там...
