Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Повесть является непосредственным продолжением «Беспокойства» (Улитка на склоне-1) и своеобразным прологом к «Далекой Радуге» братьев Стругацких и является попыткой найти ответы на некоторые вопросы. Как, например, спасли Атоса из Леса? Как выжил после катастрофы на Радуге Горбовский? Какова, наконец, подлинная история операции «Зеркало»? Возможно, все было и не совсем так? А возможно — именно так.
отрывок из произведения:
...С этой высоты лес уже не походил ни на пышную пятнистую пену, ни на рыхлую губку, ни даже на затаившееся и заснувшее в ожидании животное. Вертолет шел на предельно малой высоте, и Леониду Андреевичу казалось: еще немного, малейшая неточность — и расстилающийся, волнующийся, шевелящийся от невыносимого рева винтов, от плотных потоков воздуха лес выпустит, выкинет ввысь свои щупальца ветвей и лиан, ухватится покрепче за толстое металлическое тело и потянет его вниз, в чащу, в болото, в клоаку, только чтобы избавиться от шума, от рева, от ветра. Он оглянулся и увидел остающийся позади след на непроницаемой бесформенной маске — словно тупое лезвие прошлось по заросшему щетиной лицу, словно тяжелый шарик прокатился по мягкому и податливому газону. Нет, все-таки сравнение с лезвием будет точнее — сломанные и разлохмаченные верхушки деревьев, обрывки листьев и мелкие обломки ветвей медленно оседали в выбитую вертолетом колею.
Несмотря на шумопоглотители, в кабине разговаривать было практически невозможно. Большие, мягкие наушники, казалось, по какой-то конструкторской недоработке превращали звук двигателей в низкий, басовитый и какой-то пугающе-раздражающий гул. Прижатый к горлу ларингофон был плохо подогнан и впивался твердым стальным штырем. Он тоже раздражал и тоже пугал.
— Поль, — тихо пробормотал Леонид Андреевич, не очень надеясь, что его услышат, — нельзя ли с этим как-то справиться?
— С чем? — все-таки услышал его Поль, сидящий впереди рядом с Шестопалом в кресле второго пилота. — Вас что-то беспокоит, Леонид Андреевич?
— Да, — и он охотно стал перечислять. — Шум, вертолет, высота, наушники, ларингофон, кресло, куда летим и почему в столовой нет сливочного масла.
— Масло в столовой есть, — возразил Поль, а Шестопал хихикнул.
— Это я от общей капризности, — объяснил Горбовский, — и от общей боязливости. Как-то уж мы очень шумим...
Поль перегнулся через спинку ложемента, поколдовал одним пальцем над наушниками, и в мире воцарилась долгожданная тишина. Леонид Андреевич беспокойно завозился, заглядывая в иллюминаторы:
— Мы падаем?
Поль и Шестопал обреченно переглянулись, и теперь пришла очередь Горбовского хихикать...
.jpg)
...С этой высоты лес уже не походил ни на пышную пятнистую пену, ни на рыхлую губку, ни даже на затаившееся и заснувшее в ожидании животное. Вертолет шел на предельно малой высоте, и Леониду Андреевичу казалось: еще немного, малейшая неточность — и расстилающийся, волнующийся, шевелящийся от невыносимого рева винтов, от плотных потоков воздуха лес выпустит, выкинет ввысь свои щупальца ветвей и лиан, ухватится покрепче за толстое металлическое тело и потянет его вниз, в чащу, в болото, в клоаку, только чтобы избавиться от шума, от рева, от ветра. Он оглянулся и увидел остающийся позади след на непроницаемой бесформенной маске — словно тупое лезвие прошлось по заросшему щетиной лицу, словно тяжелый шарик прокатился по мягкому и податливому газону. Нет, все-таки сравнение с лезвием будет точнее — сломанные и разлохмаченные верхушки деревьев, обрывки листьев и мелкие обломки ветвей медленно оседали в выбитую вертолетом колею.
