Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дмитрий Стахов. Прозаик, литератор, журналист, эссеист, критик. Печатался в периодике (рассказы, повести, эссе), выпустил две книги, роман «Пограничная история» выдвигался на Букера.
Дмитрий Стахов родился в 1954 г. По образованию психолог, долго работал по специальности. С 1991-го года работает в журналистике (журнал «Огонек», газета «Неделя»). Любит современную музыку, футбол, мармелад. Не любит попсу (во всех ее проявлениях), теннис, щи. Любимое словосочетание, к сожалению, «как бы», слова же «амбивалентный», «дискурс», «постмодернизм» вызывают головную боль. Живет в Москве. Публиковал прозу и статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов». Первая книга издана в 1995 г. Опубликованы книги в переводах на французский, немецкий, нидерландский языки.
отрывок из произведения:
...На главные роли Половинкин не претендовал. Человек он был скромный и малозаметный.
Никто в его семье не кровосмесительствовал, не страдал душевными расстройствами, не пил горькой. Был, правда, один четвероюродный дядя, который во время последней войны с немцами добровольно перешел на сторону врага, принял присягу зловредному Третьему рейху и повернул оружие против своей Родины, а потом перебрался в США, где преуспел, стал воротилой с Уолл–стрита, женился на американке и наплодил с ней детей–американцев. Но наличие в роду паршивой овцы никак не сказалось на судьбе большого клана Половинкиных. Половинкины верили бумажке, по которой дядя пропал без вести на полях великой войны, а тот возьми и всплыви вдруг, ни с того ни с сего, уже в девяностых. В коротковатых брючках, в галстуке–бабочке, с розовыми щечками и бледным хрящеватым носом, да не один, а с младшей дочерью, студенткой колледжа Южного Хедли, собиравшейся заниматься экологией и инвестициями. Вновь обретенные родственники прием встретили равнодушный. Подарки были приняты, слова дяди были выслушаны и частично поняты, слова дочери его, думавшей, что раз посещает лекции знаменитого русского поэта и Нобелевского лауреата, то знает русский язык, не поняты вовсе.
После отъезда дяди Половинкину пришла в голову мысль об относительности всего сущего. А еще он подумал, что раз его семья от измены четвероюродного дяди не пострадала, то разговоры о страданиях других семей от грехов их членов выдумка, призванная оправдать или — что еще хуже — скрыть и замазать подлинные грехи тех, кто попал под жернова, попытка выставить их этакими невинными овечками. «А как же иначе? — думал в этой связи Половинкин. — Как же? и не было невинных! такое было время! враждебное окружение! или ты или тебя и третьего не дано!» Подобные рассуждения приводили Половинкина в гармоническое равновесие. Он радовался тому, что приносил ему день, радовался утру, вечером предавался отдыху и нехитрым развлечениям, ночью спокойно спал, причем иногда мелодично похрапывал, почмокивал, постанывал, чем умилял жену, Половинкину, в девичестве Абуянчикову.
И тогда умиленная Половинкина, подперев голову рукой, сквозь зыбкую темноту всматривалась в лицо мужа. Ей было хорошо с Половинкиным. Она, в сущности, не могла себе и представить — как бы она жила с другим, как бы спала с ним, как бы ела, пила, разговаривала. Половинкин был у Абуянчиковой первым и единственным. Да и Абуянчикова была у Половинкина первой. Они оба были молоды, неопытны и встретились после выпускных вечеров на Воробьевых горах. Оба они смотрели с этих гор вперед, в будущее, но пока еще не видели себя вместе, ведь еще каждый стоял среди своих одноклассников и одноклассниц, причем Абуянчикову обнимал за плечи некий притащившийся на гуляние с ее классом парень, выгнанный за всяческие безобразия из школы, отсидевший полтора года и уже больше месяца безрезультатно добивавшийся от Абуянчиковой согласия и почему–то уверенный, что после выпускного вечера она ему даст, размягчится и — даст.
Половинкин же, желая проявлять силу и независимость, решил спуститься от обзорной площадки прямо по траве, полагаясь исключительно на свою ловкость, силу ног, способность сохранять равновесие, но трава была предательски мокра, июньская роса крупна и рассыпана щедро. Стоило Половинкину сделать всего лишь несколько действительно ловких шагов, как он начал скользить, а потом упал на ягодицы и, словно на санках по накатанному снегу, покатился вниз. Как же все хохотали там, наверху, как над ним потешались! Смеялись все школы столицы, выпускники, родители выпускников и учителя! Смех становился тише — Половинкин мчался вниз, смех практически стих — Половинкин остановился в самой оконечности длинного и крутого склона. Он поднял взгляд и увидел, как выпускники медленными, аккуратными букашками спускаются по тропинкам и ступеням. Сказали бы Половинкину, что среди этих букашек спускается и его будущая жена Абуянчикова, он бы очень удивился, но до встречи с нею оставалось каких–то полчаса...
...На главные роли Половинкин не претендовал. Человек он был скромный и малозаметный.
