Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Мышечная память — замечательная вещь, и бывают ситуации, когда следует слушаться внутреннего голоса, при помощи которого память тела говорит со своим хозяином.
отрывок из произведения:
...Светлым майским вечером Тимофеев провожал девушку Свету в общежитие. Они долго топтались на выщербленном временем и бесхозяйственностью крыльце, шумно вздыхая и цепко держась за руки. Потом поняли, что в такую чудную погоду ничто не может их разлучить, и вновь побрели в аллею по дорожке, вкривь и вкось мощенной бетонными плитами, между буйно зеленеющих, пахнущих пыльным зноем отходящего дня кустарников.
Как водится, беда нагрянула нежданно. Она явилась в облике отрицательного типа Игоря Ершова с параллельного потока, джинсового пижона и вечного задолжника, а также двух его приятелей, неведомыми науке силами державшихся в университете. Беда дышала пивом и мятной резинкой кондитерского объединения «Рот фронт». Беда искала приключений.
Ершов сделал нетвердый шаг навстречу парочке, и его потная лапа легла на плечо Тимофееву.
— Витек, — сказал Ершов проникновенно. — Дай мне рубль до стипендии.
Тимофеев сознавал, что Ершов и стипендия — понятия в высшей степени несовместимые. Однако же он протянул ему рубль, не ожидая подвоха. Ершов принял денежный знак с некоторым замешательством.
— Еще дай закурить, — ляпнул он неуверенно.
Тимофеев с полным радушием подал ему пачку «Беломора» с торчащей оттуда папиросой.
— Пускай часы даст поносить, — подсказал растерявшемуся Ершову один из дружков, маявшихся в отдалении. — У него часы в жилу.
— Да, — быстро согласился Ершов. — Одолжи на пару деньков.
Света, заподозрив неладное, молча потянула Тимофеева к заветному крыльцу, но тот уже расстегивал ремешок своей старенькой «ракеты» с электронным приводом, указывающим не только год, месяц и день, но и погоду на ближайшие двое суток.
— Ты что — издеваешься надо мной? — зловеще спросил Ершов и коротко, умело стукнул Тимофеева в челюсть.
— Ой! — вскрикнула Света.
Часы взлетели к потемневшему небу, а Тимофеев без единого звука опрокинулся в кустарник, где и остался лежать неподвижно.
— Так, — с удовлетворением произнес Ершов и нехорошо посмотрел на Свету. Та приготовилась биться насмерть.
В этот момент на аллее показался правильный мужик, бывший морской пехотинец, а ныне староста курса, Николай Фомин, возвращавшийся с популярной лекции о международном положении. Опасные для нарушителей общественного порядка кулаки Фомина были пока что засунуты в карманы кримпленовых брюк.
— Убери лапы, — негромко приказал Фомин, ленивой походкой надвигаясь на сумеречных хулиганов.
— Коля, — сказал Ершов. — Иди себе мимо.
Но Фомин шел не мимо, а прямо на грешную троицу, как атомный ледокол на свежие торосы. И когда он остановился, так и не обнажив свои страшные кулаки, запросто превращавшие древесностружечную плиту обратно в стружку и опилки, на аллее не оставалось никого, кроме трясущейся Светы и поверженного Тимофеева.
На него было жалко смотреть. Тимофеев был перепачкан в земле, по губам текла кровь. Кроме того, он сгорал от жестокого мужского стыда...