Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Олег Витальевич Таругин. Настоящее имя: Олег Витальевич Горошков.
Олег Таругин о себе:
Родился в 16 января 1973 года в Омске, неподалёку от которого в то время служил мой отец. Постоянно проживаю в Одессе.
По основной профессии — детский врач, кандидат медицинских наук.
Женат, двое детей, мальчики 5 и 10 лет.
Более-менее серьёзно писать начал в начале девяностых, ещё во время обучения в медицинском институте, однако первый роман, вышедший в 2004 в «Армаде» под названием «Спящий город», был окончен лишь в 2002.
Жизненные увлечения — литература, туризм, хобби.
Иногда пишу стихи и «малую прозу» — рассказы, эссе.
отрывок из произведения:
...С чего начать? Сложный вопрос… И не менее сложный вопрос, когда, собственно, они начались, эти самые «мои девяностые». В девяностом, когда я окончил школу и, не поступив с первого раза в институт, пошел работать санитаром? Так ведь не о чем рассказывать. Про школу писать неохота. Ну, не любил я ее, хоть и был круглым отличником все годы. А может – именно поэтому. Настоящих друзей у меня, считай, и не было, так – хорошие товарищи. «Любови», конечно, случались, но, увы, все исключительно безответные. Я и на встречах выпускников за все эти двадцать лет был от силы дважды. Если и вовсе не один раз.
Выпускной бал? Ох… Раздражение на лице от неумелого бритья, наспех замаскированные прыщи, жмущий дядин костюм-тройка, нарядные, но непохожие на себя, девочки и милиционер на входе, следящий, дабы отбывающие в самостоятельную взрослую жизнь десятиклассники не пронесли в здание алкоголь. Из песен – многократно повторяющиеся «Семь сорок», «Поручик Голицын» и «Атас». Встреча рассвета на обшарпанных топчанах на пляже. Развозящий повзрослевших за одну ночь детей венгерский «Икарус». Забытая в моем кармане девочкой Сашей расческа с запахом ее волос, которую я затем трепетно хранил долгие годы. Самое смешное, что никаких чувств я к ней «до того» не испытывал и близко. Просто символ прощания с прошлым, наверное… А наутро, стоя на выходящем на восток балконе, я ощутил страх. Страх оттого, что что-то изменилось, и теперь будет совсем не таким, каким было еще вчера. «Взрослая жизнь» отчего-то представлялась чем-то непонятным и мрачным. Учитывая, что на горизонте уже маячил роковой девяносто первый, похоже, я таки верно прочувствовал ситуацию, чуть ли не впервые в жизни… Из всех прочих более-менее значимых событий девяностого, оставшихся в памяти, – кинофестиваль «Золотой Дюк», где я впервые посмотрел (причем, несколько раз) полюбившийся на долгие годы «Крепкий орешек» да работа в районной детской поликлинике, где я в глубоком подвале «утилизировал» использованные одноразовые шприцы, нарабатывая гипотетически необходимый для поступления в медин стаж. Ага, была такая метода борьбы с повторным использованием гуманитарных шприцев, суть – с начинающим поднимать голову СПИДом и прочими гепатитами. Утром мне выдавались здоровенные портняжьи ножницы, резиновые перчатки и огромный картонный ящик с использованными шприцами. «Гуманитарными», поскольку оный медицинский продукт в СССР еще только начинал производиться. Моя же задача заключалась в том, чтобы ножницами откусить (точнее, отломать при помощи оных и сдавленного мата) носик шприца. А ежели поршень был с уплотнительной резинкой, то и резинку следовало снять. И сбросить обезображенную тушку утилизированного шприца в другой ящик. Теперь им коварные наркоманы и нечистоплотные медработники повторно уже не воспользуются, ага. Финита.
К концу не то четверть, не то полставочного рабочего дня натертые ножницами пальцы болели нещадно. Зато получал первую в своей жизни зарплату, еще в советских рублях. Жаль, сумму не помню, но вроде бы тридцать шесть с копейками. Как раз сходить несколько раз в кино. На «Крепкий орешек», ага. Ну, и на большинство остальных фильмов, благо девочки у меня не было и не предвиделось, и делать после обеда было абсолютно нечего. Из прочих конкурсных фильмов отчего-то запомнился лишь один (названия не помню, увы, может, кто из читателей подскажет?) – про парня, который устроился шофером здоровенного черного «ЗиСа-110» у вдовы какого-то бывшего крупного партийного или армейского начальника. Дочка которого была очень красивой, но умственно отсталой. И парню предложили на ней жениться – мол, и машина твоя будет, и квартира, и дача номенклатурная. Вроде бы так, примерно…
.jpg)
...С чего начать? Сложный вопрос… И не менее сложный вопрос, когда, собственно, они начались, эти самые «мои девяностые». В девяностом, когда я окончил школу и, не поступив с первого раза в институт, пошел работать санитаром? Так ведь не о чем рассказывать. Про школу писать неохота. Ну, не любил я ее, хоть и был круглым отличником все годы. А может – именно поэтому. Настоящих друзей у меня, считай, и не было, так – хорошие товарищи. «Любови», конечно, случались, но, увы, все исключительно безответные. Я и на встречах выпускников за все эти двадцать лет был от силы дважды. Если и вовсе не один раз.
