Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Большинство рассказов Антона Уткина выполнены в лучших традициях русской классической литературы. Тонкий психологизм сочетается здесь с объемным видением окружающего мира, что в современной литературе большая редкость.
отрывок из произведения:
...Людочка мыла посуду в пансионате. Иногда, когда не хватало людей на раздаче, она бегала с подносом по огромному залу между столами, за которыми усаживались отдыхающие, и подавала блюда. Большей частью отдыхающие — люди среднего возраста и пожилые, но бывали и молодые, пары и целые компании, счастливые, отлично одетые, нарядные, свободные и симпатичные. Жизнь их казалась Людочке шикарной и беззаботной. Во время передышек Людочка выглядывала из–за перегородки и впивалась в них глазами. Кто во что одет, что сейчас носят и как — всякая мелочь занимала ее внимание. Вот люди приезжают и уезжают, думала она, откуда–то и куда–то, из больших городов, а ей двадцать четыре года, и нигде она еще не была, и ехать ей некуда.
И от этого становилось печально.
Людочке хотелось быть модной и современной, хотелось, чтобы на нее обратили внимание. «Людмила!» — раздавалось из–за спины, и она неслась как угорелая в дымную кухню. А ей хотелось вести такое же красивое существование, свидетельницей которого она становилась ежедневно, и не надевать по утрам синий передник первой смены.
Иногда она говорила об этом с Белкой из второй смены, но Белка считала все подобное за глупости.
Белка была некрасива и знала это. Она делала свое дело будто автомат и ни на кого не смотрела. Два раза в неделю она набивала продуктами сумку и везла в город матери и младшему брату, который перешел в шестой класс.
Даже в свой день рождения она держалась, как обычно, в стороне от чужой жизни и от своей собственной. Порою Людочке становилось интересно, зачем живет Белка, хотя сама, если бы пришлось отвечать на такой вопрос, не сразу бы нашлась, что сказать. Казалось, у Белки есть какая–то неведомая прочим цель и все силы кладутся для ее достижения. Вообразить ее без фартука в горошек было сложно. Отчего ее прозвали Белкой, тоже оставалось непонятным: она походила вовсе не на белку, а скорее на телушку, и фамилия ее была вовсе не беличья.
Белку поздравляли у себя в комнате, в маленьком корпусе для персонала, ели груши и пили красный портвейн. Белка легла спать, а Людочка допила остатки портвейна и около одиннадцати вышла на улицу. В летнем ресторанчике гремела музыка, на стоянке в ряд стояло несколько запыленных машин, свернувших с трассы, которую выше по непроницаемо–черному склону обозначали тягучие всполохи фар.
Подумав немного, Людочка побрела на звуки музыки. Денег у нее не было, но в этом ресторанчике, устроенном на обломках скал над самым морем, работал ее одноклассник, и она рассчитывала на его доброту.
Стойка была высокая, а Юрик низенький, так что виднелись только его плечи и голова, абсолютно круглая и ровно подстриженная, как куст образцового сада.
— Hе спится? — неприветливо бросил Юрик, увидав Людочку, и глянул на нее исподлобья.
Юрик пробурчал что–то невнятное, но все же налил ей рюмку жидкоцветного коньяку и выставил на стойку раздраженно, так что коньяк крутанулся по краю стекла, точно обруч, — след этого движения тонкой пленкой сползал по стенке и еще дольше — в Людочкиных глазах.
— Hайду, блин, мужика себе нормального, а то все дворняжки какие–то, — неряшливо болтала Людочка, проглотив коньяк в два присеста и поперхнувшись.
Юрик, отдававший кому–то сдачу, хмуро на нее взглянул.
— Ты, когда напьешься, такая дурная, — недовольно сказал он. — Одну секунду, еще раз — что вы сказали? Пиво даю, щас пена сойдет. — Он показал рукой на бокал, наполненный пеной. — Секунду.
Людочка продолжала стоять у стойки и, подыскивая себе компанию, лениво смотрела вниз замутненным взором...
...Людочка мыла посуду в пансионате. Иногда, когда не хватало людей на раздаче, она бегала с подносом по огромному залу между столами, за которыми усаживались отдыхающие, и подавала блюда. Большей частью отдыхающие — люди среднего возраста и пожилые, но бывали и молодые, пары и целые компании, счастливые, отлично одетые, нарядные, свободные и симпатичные. Жизнь их казалась Людочке шикарной и беззаботной. Во время передышек Людочка выглядывала из–за перегородки и впивалась в них глазами. Кто во что одет, что сейчас носят и как — всякая мелочь занимала ее внимание. Вот люди приезжают и уезжают, думала она, откуда–то и куда–то, из больших городов, а ей двадцать четыре года, и нигде она еще не была, и ехать ей некуда.
