Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Игорь Фёдоров появился на читательском горизонте одновременно с С. Лукьяненко, А. Громовым, Л. Вершининым и другими авторами, определяющими ныне лицо отечественной фантастики.
Первые книги автора выходили в начале 90-х годов прошлого века, хотя он долгле время оставался в тени.
Игорь Федоров также провел несколько всесоюзных слетов любителей фантастики «Винникон», сам участвовал во многих конвентах научной фантастики Украины и России. Является автором сборника детских сказок «Сказки странного леса» (1996) и книги стихотворений «Кощун» (1999). Перевел на русский язык роман американской писательницы Джейн Йолен (Jane Yolen) «Карты печали» (Cards of Grief, 1984). Как фэн известен также под именем «Иеф Хайджисоу».
В настоящее время работает в коммерческой фирме – директором ООО «Скив и Ко» (г. Винница).
отрывок из произведения:
...Никто не знал, откуда он пришел в город. Так же, как никто потом и не узнал, куда он ушел. Просто появился — ранним осенним вечером. Неторопливо разгребая обильную осеннюю листву высокими шнурованными сапогами, нехотя насвистывая и грея руки в карманах длинного плаща неопределенного цвета. Между плащом и сапогами изредка проглядывали выцветшие джинсы, горло защищал от ветра ворот толстого вязаного свитера, через плечо — кожаная сумка. И завершала его портрет светлая двухдневная небритость.
Вот так он и пришел.
И направился прямо к валютной тусовке на центральном рынке. Шесть вечера. Уже достаточно темно, но еще совсем не поздно. Самое подходящее время для валютных операций. Наверное, ему надо было немного местной валюты — для ночлега и ужина.
— Почем берете баки?
— Баксы? Сто восемьдесят. Сколько скидываешь?
— Сотку.
— Сейчас. У меня нет столько. Минутку. Крава, подойди!
Что-то недоброе уловил он в возникшем на пятачке шевелении. Ребята явно не хотели просто и честно заниматься своим бизнесом. Им мало было обманывать государство, хотелось накалывать еще и его граждан.
Судя по всему, здесь сейчас он был единственным клиентом. Остальные — сотрудники валютного цеха. Ну что ж, я вас не заставлял...
Подошел маклер. Начался отсчет миллионов. Ничего не значащие вопросы. Такие же ответы. У них что, кодовый язык? За спиной уже кто-то маячит. Вроде как ненавязчиво собирается толпа. Нервы — как хорошо настроенные струны. Он проверил, все ли в порядке в правом кармане. И полез за деньгами в левый.
Достал рулончик баков — свернутые на американский манер они напоминали нашему обывателю моток туалетной бумаги, а специалисту говорили об опыте обращения владельца с этой валютой. Отслюнил верхнюю купюру. Остаток запихнул обратно в карман.
Рулон баков! В кармане плаща!! Просто в кармане!!!
Такого искушения они, конечно, выдержать не могли. Сзади, старательно сдерживая сопение, материализовалась чья-то туша, и привычным чутьем он уловил тянущуюся в карман руку.
Сработали рефлексы. Руку сзади — в захват. Подседаем под тело. Бросок через бедро. Тело хряпает об асфальт. И финальный удар сапогом в горло. Что-то хрустнуло и затихло. Сверху по инерции долетела сумка.
На пятачке повисла зловещая тишина, раздираемая лишь стоном подъезжающего троллейбуса.
Он резко обернулся. «Шестерка» теперь не в счет, уже наделал в штаны. Теперь вступят в бой силы посерьезней...
Их было шестеро. Сходились полукругом, отрезая пути к бегству. А зря. Не надо было его загонять в угол.
— Что же это ты, сука, делаешь?
И руки потянулись под куртки и в карманы — у кого где.
...Никто не знал, откуда он пришел в город. Так же, как никто потом и не узнал, куда он ушел. Просто появился — ранним осенним вечером. Неторопливо разгребая обильную осеннюю листву высокими шнурованными сапогами, нехотя насвистывая и грея руки в карманах длинного плаща неопределенного цвета. Между плащом и сапогами изредка проглядывали выцветшие джинсы, горло защищал от ветра ворот толстого вязаного свитера, через плечо — кожаная сумка. И завершала его портрет светлая двухдневная небритость.
