Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Все мы — наблюдатели и участники жизни тех больших и малых городов, где мы родились, и куда нас занесла судьба. Каждый город пишет книгу своего бытия, состоящую из тысяч и миллионов одновременно происходящих событий. Какие-то страницы этой книги мы активно пишем сами, какие-то видим рядом с собой, о каких-то знаем понаслышке.
отрывок из произведения:
...Холодный ноябрьский ветер хлестнул по лицу снежной крошкой. Она — я — она стоит... стою во дворе, холодном, обледеневшем утреннем дворе. Собаки просятся на руки, они глупые, молодые, им не нравится гулять, они хотят в тепло, хотят съесть свой завтрак. Они не хотят меня, потому что они не мои. Они мамины. Они хотят к маме. Я им уже надоела — гадина такая, потащила гулять в такую плохую погоду, под эту снежную крошку, которая сыплется с серого неба. Что ж, пойдемте, коли так...
Да уж, получила я вчера. Сполна. За всё. Когда-то о подобном рассказывал отец, он тоже был музыкантом. Был. И перестал. По-моему, тоже из-за такого же... типа моего вчерашнего. А ведь за дело врезали. Всё верно. Так оно и должно было быть.
Нет, в самом деле. Если человек бездарен, то так рано или поздно должно происходить. А уж если человек предал, то и подавно. Что теперь? Теперь — всё. Уже точно всё. Я не сумею вернуться... да я и не хочу этого. И некуда мне возвращаться. Вообще некуда.
Жизнь какая-то глупая получилась. На то и дура. Или не так: глупая жизнь бывает только у дур. У умных и жизнь совсем другая. Умная, талантливая, богатая, красивая жизнь. Такая, как они сами.
Ладно, это всё демагогия. Как всё началось? Как в сказке — жила была дура. Как все дуры, она училась в педагогическом училище, причем, болезная, была глупее всех училищных дур, вместе взятых. Поэтому училась плохо. А ещё она любила музыку. И верила в то, что любила.
А потом... потом она познакомилась с мальчиком, и полюбила его. Даже больше музыки. А мальчик? Что мальчик?.. у него этих девочек было полно, он был хорошенький... правда, слегка сдвинутый по фазе, но это уже частность. Если посмотреть на это дело со стороны, то можно понять, что в переходах с гитарами стоят не совсем нормальные люди. А мальчик стоял. И девочка тоже стояла. Мальчик любил стоять в переходе с гитарой. И ещё он, как это не странно звучит, любил свою родину. Он не так давно из армии пришел, этот мальчик. А ещё он был порядочная сволочь. И не любил девочку. Как-то октябрьским вечером он накричал на девочку, швырнул ей в лицо несколько злых обидных фраз и ушёл в ночь. Девочка поплелась на черную лестницу — сочинять песню «Я по улице ночью шла одна». Это был октябрь девяносто третьего года. Утром ей — мне — ей позвонили друзья мальчика, которые понятия не имели о ссоре и сказали, что мальчика больше нет — он был убит возле Белого дома. Умер легко, почти сразу после того, как пуля попала ему в голову.
Вот так. Больше она — я — она в мальчиков уже не влюблялась. Тот мальчик был единственным. Второго такого просто больше нет. И не будет. Всё. Это, кстати, одни из признаков, по которому можно определить дуру. Любит только один раз.
Жить ей — мне — ей было тогда довольно трудно. Стипендия маленькая, мама зарабатывала мало. Много заработаешь, имея инвалидность? Вот именно. Мама тоже, кстати, та ещё умница... Бедность, родная ты моя, да когда же ты от меня отвяжешься? Пельмени и курево... и квартплата, которую надо платить... и сил нет совсем... Студентки училища издевались над дурой, называя её — меня — её дочерью Рокфеллера. Всё потому, что после стояния в переходе в её — моём — её кошельке скапливалась куча мятых купюр очень низкого достоинства. Но — много. Вам смешно? Я вот тоже не знаю. Так... смотря сколько выпьешь.
Наконец учёба кончилась. И дура решила, что надо бы хоть как-то заработать денег. Ну хоть сколько. Ей надоела музыка, от которой были одни лишь неприятности — то милиционер по почкам дубинкой засветит, то струна порвётся, хлестнёт по лицу, то придут сильные ребята и заберут из чехла всю выручку, то голос сядет от холода, то... да мало ли что ещё. Хотелось жить нормальной сытой жизнью. Как все. Дура засунула гитару подальше в угол, чтобы не мозолила глаза, и пошла работать на рынок. Продавать картриджи для «Денди». На рынке тоже было тяжело, но деньги он приносил. И не маленькие. Дура обзавелась шубой, сделала какой никакой ремонт в квартире, купила маме несколько красивых костюмов, скопила денег на сильно подержанную «копейку» и была сильно всему этому рада. Жизнь налаживалась! У неё даже появился парень, который относился к ней «серьёзно», обещал жениться. Дура ликовала. Она, наконец, поняла, что есть в мире нормальные телевизоры, а не только «Шилялисы», что фисташки — это очень вкусные орешки, что зимой может быть тепло, если на тебе шуба. Поняла, что может хорошо водить машину. Не как все бабы, а действительно хорошо. Поняла, что она — человек. Она даже захотела завести ребенка. Девочку. Даже придумала для девочки имя — Даша. И купила специальную куртку «для Даши», широкую кожаную куртку, чтобы во время беременности в ней ходить. Это счастье продолжалось аж целых полгода...
...Холодный ноябрьский ветер хлестнул по лицу снежной крошкой. Она — я — она стоит... стою во дворе, холодном, обледеневшем утреннем дворе. Собаки просятся на руки, они глупые, молодые, им не нравится гулять, они хотят в тепло, хотят съесть свой завтрак. Они не хотят меня, потому что они не мои. Они мамины. Они хотят к маме. Я им уже надоела — гадина такая, потащила гулять в такую плохую погоду, под эту снежную крошку, которая сыплется с серого неба. Что ж, пойдемте, коли так...
