Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Шок — вот первая реакция при погружении в эти странные, а порой страшные, одновременно отталкивающие и завораживающие произведения Михаила Чулаки. Выдающийся петербургский писатель, автор десятков повестей и рассказов, вводит читателя, подобно дантевскому Вергилию, в темные закулисья современного российского бытия.
Повесть «БорисоГлеб» рассказывает о скрытой от посторонних глаз, преисполненной мучительных неудобств, неутоленного плотского влечения, забавных и трагических моментов жизни двух питерских братьев — сиамских близнецов.
отрывок из произведения:
...Борис проснулся, а Глеб еще спал. Значит, через минуту-другую проснется и Глеб. Какие-то гормоны бодрствования появляются в крови, ударяют в голову — и будят брата. Но эта минута — минута почти одиночества, минута, принадлежащая только Борису.
Он успел подумать, что сегодня день рождения, появятся гости: двоюродная сестра Леночка и противный Иван Павлович. Но в такой день сойдет и Иван Павлович: лишь бы гости, лишь бы не праздновать между собой.
— Ленка придет и Палыч противный, — сказал Глеб.
Проснулся.
Глеб неведомо как понял, что брат проснулся первым, потому и заговорил.
Понял, хотя Борька молчал и лежал тихо, затаился. Только они так могут — чувствовать и за себя, и за другого. Потому что у них кровь — общая.
Такими Борис и Глеб родились семнадцать лет назад — сросшимися. От таза почти до подмышек. Сосуды, связки, мышцы образовали обширное средостение.
От этого внутренние их руки — правая Бориса, левая Глеба — стиснутые плечами, так и остались недоразвитыми. Можно ими почесаться, можно придержать чашку за столом, но уже поднять ту же чашку, поднести ко рту не хватает сил. Зато кожа на маленьких ладошках нежная и очень чувствительная, потому и называют они свои внутренние ручки — щупальцами. Сейчас Глеб пошевелил своим щупальцем и пощекотал Борьку.
Борис не хотел, а захихикал, но сквозь невольный смех закричал зло:
— Ты ж знаешь!.. Опять!
Знает Глеб, прекрасно знает, что Борька боится щекотки — потому и щекочет.
А то бы и неинтересно.
Борис защищался своим щупальцем, они толкались плечами, так что тахта застонала от их толкотни.
Спали они в эту ночь на спинах. Это как договориться с вечера: на живот ложиться или на спину. Глеб считал, что ему трудней вылежать всю ночь на спине, потому что Борька более толстокожий; Глеб с удовольствием сменил бы позицию раза четыре, да Борька очень злится, если его разбудить: можно испортить интересный сон.
Глебу сегодня и самому досталось во сне интересное кино: всю ночь показывались бабы — в разных видах. И сестра Ленка, и какая-то незнакомая.
Если спать на животах, бабы снятся еще отчетливее, но и на спинах никуда от них не денешься.
— Чего снилось? — спросил Глеб.
Борис иногда любил рассказывать сны, а иногда — нет.
Ведь сон — это единственный кусок его собственной жизни, куда никто не смеет влезть без спроса. Во сне он почти всегда ощущал себя отдельным, не прикованным к брату — а значит, свободным. Этой ночью во сне Борис плавал в бассейне вместе с совсем голой Леной — и это никого не касалось, кроме него.
Бассейны Борис с Глебом видели только по телевизору, потому что не могли они идти на самом деле в бассейн, не могли раздеваться при всех, чтобы глазели на них как на бегемотов в зоопарке. Как на маленьких жирных бегемотиков... Они вообще восемь лет никуда из дома не выходили, а уж тем более — в бассейн. Глядят каждый день и час не на зеленую воду, а на зеленые обои. Когда-то казалось красиво, как только оклеили (»Смотрите, мальчики, какая изумрудность изумительная!» — воскликнула мама), а теперь от этой изумрудности тоска. Недаром говорят: «тоска зеленая».
— А, не помню. Ерунда всякая, — отозвался Борис и сам тоже пощекотал брата.
— Врешь. Небось, Ленку драл.
Глеб злился, потому что Борька вечно чего-то строит из себя...
...Борис проснулся, а Глеб еще спал. Значит, через минуту-другую проснется и Глеб. Какие-то гормоны бодрствования появляются в крови, ударяют в голову — и будят брата. Но эта минута — минута почти одиночества, минута, принадлежащая только Борису.
