Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Мариэтта Сергеевна Шагинян родилась в Москве в семье врача. Изучала филологию и минералогию в университетах Москвы и Гейдельберга (Германия). Революцию 1917 г. Шагинян восприняла как событие христианско-мистического характера. Литературную деятельность начала со сборника стихов«Первые встречи» (1903). В 1924 г. опубликовала авантюрный роман «Месс-Менд, или Янки в Петрограде» под псевдонимом «Джим Доллар». После романа «Гидроцентраль» (1930-1931) публиковала в основном очерки и литературоведческие исследования. За книгу очерков»Путешествие по Советской Армении» (1950) была удостоена Сталинской премии (1951). В 1972 г. за цикл книг о Ленине Шагинян присудили Ленинскую премию, в 1976 г. она была удостоена звания Героя Социалистического Труда. В преклонном возрасте написала воспоминания «Человек и время» (1971-1978).
отрывок из произведения:
...Дочке Петра Петровича, Русе (или Марусеньке), было четырнадцать лет. Она училась в театральной школе, и интересы ее сильно страдали от болезни отца. Ее отпустили на каникулы. Пономарев, учитель декламации, задал ей ужасно трудный урок; без папы ей ровно ничего не понять, а папа лежит, как египетская мумия, и ни о чем не заботится. Наконец она не выдержала, пробралась к больному и уселась возле него на кровати.
Руся была до смешного похожа на отца, тоненькая, веснушчатая, длинноногая; только глаза у нее были большие и темные. Она ходила в косице, и на голове у нее красовался голубой бант.
— Папочка, — смиренно начала она, подложив свою руку ему под ладонь. — Дело в том, что Пономарев вздумал меня испытать. Он задал такой стих, такой стих, прямо-таки загадочный! Я пробовала его нараспев, вроде Игоря Северянина, но, наверное, это не годится. Как ты думаешь?
— Читай, — пробурчал Петр Петрович неопределенным голосом.
Руся покопошилась, покашляла и прочла:
В рощах карийских, любезных ловцам, таится пещера.
Стройные сосны кругом склонились ветвями и тенью.
Вход в нее заслонен, сквозь ветви, блестящим в извивах,
Плющем, любовником скал и расселин. Звонкой дугою
С камня на камень сбегает, пробив глубокое русло, Резвый ручей…
Тихо по роще густой, веселя ее, он виётся Сладким журчаньем.
— Что за чушь, — удивился Петр Петрович, — откуда это?
Руся обиделась и покраснела.
— Странно, папа, как может быть чушь у Пушкина!
— Да разве это Пушкин?
— Конечно. Отрывок, написанный в тысяча восемьсот двадцать седьмом году. Пономарев говорит, что главная его прелесть в оборванных гекзаметрах шестой и восьмой строки.
— Ваш Пономарев чудачит, а вы ему в рот смотрите. Принеси сюда книгу, я сам прочитаю.
Руся обрадованно метнулась за книгой и приготовилась слушать отца. Она привыкла считать его чтение образцовым и обычно перенимала его интонацию и жесты. Но на этот раз она казалась разочарованной. Петр Петрович прочел стихи с листа, не задумываясь долго и не считая их достойными особенного усилия; он выскочил из размера, прочитав «плющом» вместо «плющем» и «русло» вместо «русло», и совсем огорчил дочь, выговорив «вьется» вместо «виётся».
— Папочка, — виновато сказала она, глядя на одеяло, — ты ставь ударенье на первом слоге, а не на втором. Плющем, русло… И потом, ты говоришь «вьется», а Пушкин написал «виётся», и непременно надо на и напирать, а то опять не будет размера… Петр Петрович взбесился и захлопнул книгу.
— Ну, если ты лучше меня знаешь, в чем дело, зачем же приставать ко мне? Иди и зуди, как находишь нужным.
У Руси задрожала нижняя губа, и она вышла в столовую, где получила проборку от Юлии Федоровны за то, что не щадит больного отца. Пушкин остался у Петра Петровича и долгое время лежал в уголке на кровати. Через час, однако, Петр Петрович раскрыл его, нашел «В рощах карийских», сказал себе «гм» и погрузился в чтение...
...Дочке Петра Петровича, Русе (или Марусеньке), было четырнадцать лет. Она училась в театральной школе, и интересы ее сильно страдали от болезни отца. Ее отпустили на каникулы. Пономарев, учитель декламации, задал ей ужасно трудный урок; без папы ей ровно ничего не понять, а папа лежит, как египетская мумия, и ни о чем не заботится. Наконец она не выдержала, пробралась к больному и уселась возле него на кровати.
