Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Рассказы и повести Евгения Шатько (1931-1984) отличаются психологической глубиной, искренностью интонации, своеобразием литературной формы. Писатель умеет за небольшой, порой случайной деталью разглядеть значительное, целое, умеет передать мимолетное настроение, лирический подтекст. В его рассказах много личного, исповедального, дневникового. Сейчас, когда мы все больше и больше уделяем внимания духовному миру каждого человека, рассказы и повести Е. Шатько особенно значительны.
отрывок из произведения:
...В темноте Афанасий Егорыч свешивает тяжелую ногу с дивана, садится и зовет просящим сиплым шепотом: — Лександра... Лександра!
За распахнутыми окнами застыли темные, неподвижные липы, по-ночному трещит сверчок; до рассвета невозможно далеко. Афанасий Егорыч с завистью слушает взбудораженное, полное еще дневной тревоги дыхание спящей, разметавшейся жены. Что ей? Набегалась за день — спит за двоих! Духота смертная... Разбудить бы ее и спросить: «Что видишь во сне?» Он сидит окаменело, как Будда, растопырив короткие толстые руки. Вот и кружку с водой она опять забыла поставить на подоконник. Была бы баба как все, не начальство, не лесничиха, обихаживала бы мужа, ночью разговоры можно бы вести. А с этой — вставай, задыхайся, шагай на веранду, к ведрам, на ходу и помрешь...
Он тяжко приподымает непослушное влажное тело, встает, коротко хватая воздух маленьким, похожим на прорезь ртом. Жена лежит у стены напротив, подмяла, скомкала под себя простыни, выкинула вперед смуглую руку — спит, точно на бегу.
Как отчаянно дорога она ему такая вот, бегущая и во сне! Он горестно чувствует вдруг, что далеко убежала она от него в свои неполные сорок лет.
— Лександра!
Цезарским шагом, откинув голову с колечками волос на висках и затылке, Афанасий Егорыч выходит на веранду, жадно выпивает три кружки теплой воды и выбредает на крыльцо.
Чистое стеклянно-фиолетовое небо в блеклых звездах обещает снова неизбывную жару... Сзади двора, за огородом, лилово-чернильные пики леса. Уже середина лета, а он в лес еще не наведывался. Вот гриб пойдет, надо выбраться. Грибы собирать он любит, руки даже дрожат. Да и «фундаменты» пора проверить. Эти заросшие дикой смородиной основы каких-то древних строений волнуют его больше, чем клады. А клады там тоже обязательно спрятаны! Александра не верит, смеется; ей дел хватает с посадками да с отчетами, потонула в мелких событиях. А что они, события? Проходят — не остается ничего особенного. А лес как стоял с загадками, так и стоит.
Он садится на крыльцо и с наслаждением думает о «фундаментах», точно разгадка их тайны спасет его жизнь. Ежели бы не суетиться, собрать народ, отрыть! Может, там, в подвалах бывших дворцов, замурована библиотека Ивана Грозного, пергаментные книги с прорицаниями, как жить... Привалясь к перилам, засыпая, он думает о нераскрытых надвигающихся явлениях, которые имеют непреходящее значение.
Его будят фырканье мотоцикла и голоса за воротами. Горячий свет солнца бьет сквозь веранду. Он открывает калитку. На улице, у палисадника, собрались рабочие, практиканты, подъехал бригадир на телеге. Тут же толчется рыжий мужик со смиренным, но хитрым лицом, рабочий со станции, задержанный за порубку. Александра уже пристроилась на заднем сиденье мотоцикла, за спиной у практиканта. Ишь рукой ухватилась за шею. Все-то она с ним по делам разъезжает. Парень, конечно, смирный, но все равно противный... красивый. Мотоцикл тарахтит, петух орет в палисаднике, бригадир скалит зубы — все суетливо, шумно, глупо!...
...В темноте Афанасий Егорыч свешивает тяжелую ногу с дивана, садится и зовет просящим сиплым шепотом: — Лександра... Лександра!
