Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Овидий Горчаков в годы Великой Отечественной войны был партизаном-разведчиком, минером-подрывником, прошел по тылам врага от Брянских лесов до Германии.
В 1963 году писатель в очерке на страницах газеты впервые рассказал о таинственных взрывах в захваченном врагом Харькове осенью 1941 года. «Вундер-минен», как окрестили новый тип русских взрывных устройств немецкие саперы, доставили им немало хлопот и унесли сотни жизней. Этой крупнейшей во Второй мировой войне минно-заградительной операции и посвящена повесть «Внимание: чудо-мина!».
отрывок из произведения:
...В то утро, в то холодное и дождливое осеннее утро 1941 года главные действующие лица этой драматической были, словно подчиняясь некой центростремительной силе, спешили, неслись навстречу друг другу, чтобы неотвратимо связать б тугой нерасторжимый узел свои судьбы...
Автострада Москва — Симферополь. Хлещет ливень, сечет облетевшие сквозные рощи вдоль шоссе. Вздымая буруны воды и грязи, мчится автоколонна. Впереди — камуфлированная «эмка» с маскировочными прорезями на фарах. За «эмкой» — два десятка обыкновенных, окрашенных зеленой краской ЗИСов и «газиков». Поочередно объезжают они вслед за головной машиной воронки от немецких авиабомб, вспоровших шоссейное полотно.
Одна из воронок все еще дымится. Над воронкой покосился вкопанный в обочину дорожный указатель с полуразмытой дождями надписью «ОРЕЛ — ХАРЬКОВ». В кювете догорает, чадя, остов полуторки. Черный дым, тяжелый бег набрякших мрачных туч, шальной полет палых листьев...
«Как одинаковы всюду фронтовые дороги!» — думает полковник Маринов.
Минск, Могилев, Рославль... В памяти, как в калейдоскопе, мелькают охваченные дымом, пламенем и лихорадкой отступления родные города. Яростно отбиваясь, армия откатывалась на восток, а он, полковник Маринов, офицер Генштаба, как и тогда, в Испании, делал все, что было в человеческих силах, чтобы на день, хоть на час задержать огненную лавину нашествия, чтобы враг не прошел.
Теперь, в конце сентября, на четвертом месяце великой войны, уже мало кто сомневается, что Красной Армии удалось сорвать гитлеровский план «блицкрига» — «молниеносной войны», Правда, это удалось сделать ценой неимоверных потерь, зато выиграно жизненно важное для страны время. Теперь, в Харькове, кажется, он, полковник Маринов, и его минеры сумеют сделать больше, чем на всем горьком и героическом пути от Минска, от западного рубежа Родины.
На коленях полковника лежит свежий номер «Правды». Прихватил с собой из Москвы, чтобы от корки до корки прочитать в дороге. Глухо говорится в газете о завершении боевых действий советских войск в «котле» восточнее Киева, об отрядах и группах, прорвавшихся на восток, к своим войскам. Но полковник слышал в Генштабе о гибели в окружении многих наших славных дивизий во главе с командующим войсками Юго-Западного фронта генерал-полковником Кирпоносом. Жжет от такой вести в груди, будто рана кровоточит... И на юге дела неважные; эвакуируется Одесский оборонительный район... Но самое главное происходит на Московском направлении — началась великая битва за Москву, враг ломится к столице на танках через брянские и орловские ворота.
Полковник не мог знать, что начальник Генерального штаба послал директиву войскам трех фронтов — трех богатырей, защищавших эти ворота, предупреждавшую их о решающем наступлении вермахта, Ставка Верховного главнокомандующего приказала этим войскам организовать разведку всех видов и ускорить оборудование оборонительных полос, чтобы в первую голову прикрыть направления на Ржев, Вязьму, Брянск, Курск. И Харьков. Именно этот город владел теперь всеми помыслами офицера Генштаба полковника Маринова.
Впереди — наспех сколоченный шлагбаум у перекрестка. Группа бойцов роет окопы за кюветом. Завидев автоколонну, они втыкают лопаты в землю, берутся за винтовки, У полосатого шлагбаума стоит невысокий командир в торчащей колом, темной от дождя плащ-палатке, Виднеются петлицы с лейтенантскими «кубарями» на вылинявшем воротнике. Он поправляет на груди автомат ППД, поднимает руку.
Визжат тормоза. Колонна резко останавливается. Лейтенант подходит к «эмке». Теперь видно, что он совсем молод, ему нет и двадцати пяти. Брови сдвинуты, мокрое от дождя лицо сурово, палец на спусковом крючке.
Полковник распахивает переднюю дверцу «эмки». Она жалобно скрипит в настороженной тишине. Лейтенант козыряет, буравя глазами полковника, говорит простуженным юношеским баском:
— Контрольно-пропускной пункт. Ваши документы!
Взгляд лейтенанта скользит по полковничьим «шпалам». Полковник светло-рус, моложав, лет сорока, не больше. Лицо открытое, со славянскими скулами, симпатичное, вроде русское лицо... На заднем сиденье сидит с отсутствующим видом, задумавшись, рассеянного вида подполковник лет тридцати пяти, Чернявый, широколицый, на фрица вовсе не похож...
...В то утро, в то холодное и дождливое осеннее утро 1941 года главные действующие лица этой драматической были, словно подчиняясь некой центростремительной силе, спешили, неслись навстречу друг другу, чтобы неотвратимо связать б тугой нерасторжимый узел свои судьбы...
