Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Анатолий Егорович Агарков родился 23 сентября 1954 г. в поселке Увельском Челябинской области. Служил в морских частях пограничных войск. Окончил Челябинский политехнический институт по специальности «Двигатели летательных аппаратов». Работал инженером на заводе им. С.Орджоникидзе, журналистом в районной газете «Ленинское Знамя», инструктором Увельского райкома партии, техником авиационного полка, заместителем председателя Комитета по архитектуре и строительству при администрации района. В 1991 — 1993 гг. выпускал собственную литературно-рекламную газету «Лира». Лауреат литературного конкурса Интернет-журнала «Эрфольг» – 2007.
Живет в п. Увельский, Россия.
отрывок из произведения:
...В общежитии шёл планомерный ремонт – сначала второй этаж, потом третий…. Добрались и до нас. Расселили весь этаж по студгородку – нас в седьмую общагу приборостроительного факультета, впрочем здесь и аэмщики обитались. Комната на первом этаже, со всеми неудобствами: рядом лифт — гром очумелый круглые сутки. И ещё окно на север – когда ветер оттуда, замерзаем люто. Олег забрал свои вещи и насовсем переехал к тёще с тестем. А на его место вселился Шурик Силинский под шумок неразберихи – с Копейской (пригород Челябинска) пропиской ему это не светило.
Так вот, вселился Шура и начал наводить свои порядки, а вернее беспорядки – наотрез отказался дежурить по комнате. Он, мол, своё на службе отмахал тряпкой и веником – пусть теперь молодые…. Интересно, кто у него молодой? Вовка Боков – его друг и сокурсник. Сазиков – на третьем курсе. Остаюсь я – первокурсник. Но товарищ Силинский, не много ли на себя берёте? Вам ли, рядовой из стройбата, помыкать старшиной погранфлота?
В нашей комнате вместе с пылью и грязью поселилась атмосфера неприязни. Сазиков вскоре вернулся во вторую общагу и где-то жил у друзей нелегально. Полюсами конфликта стали я и Силинский. А он (конфликт) всё зрел, набухая. И не мог не набухнуть, когда в комнате такой кавардак – на полу пыль и окурки, на столе, тумбочках, подоконнике грязная посуда не первой свежести, похожая на руины. И вонь ещё та….
Лежал и читал книгу, когда вдруг услышал знакомые хрюкающие звуки и гнусавое сопение, от которого с души воротило настолько, что я, наверное, в жизни свинину больше есть не смогу — Силинский возник на пороге с объёмной авоськой.
— Подъём, морфлот, праздновать будем! – он зазвенел стеклотарой, уставляя стол батареей бутылок – водку не пил, а любил вино, поглощая его в неимоверных количествах.
На моё пренебрежительное молчание зафилософствовал:
— Вижу твою устойчивую неприязнь к собратьям по разуму, пребывающим в состоянии алкогольного опьянения, но тем не менее, хочу напомнить, что праздник на календаре, и душе нормального человека требуется разрядка. Коль тебе это Богом не дано, то буду уповать хотя бы на немое сочувствие. Подчёркиваю – немое, ибо тебе вряд ли доставит удовольствие препирательства с выпившими соседями.
Чему завидовал – у Силинского в любом состоянии всегда получалось закручивать витиеватые фразы, даже когда язык уже заплетался. Вошёл Вовка Боков, задержавшийся, наверное, в гальюне:
— Что лежишь, старшина? Девчат полный коридор –ждут тебя.
Это он к тому, что сегодня 23 февраля, и общага готовилась к праздничной дискотеке.
— Айда, выпей с нами.
— Не пью и пьяниц презираю, — теперь я это уже сказал вслух.
— Вот характер! – восхитился Боков. – Уважаю.
— Все мы не пьём, пока не нальют, — глубокомысленно изрёк Силинский и мне, — Вставай, уже налито.
Они выпили без меня. Силинский косился, не зная к чему прицепиться:
— Слушай, если ты и сегодня не потрахаешься, то уже не потрахаешься никогда.
— Тебе что за надобность обо мне печалиться?
— Так сегодня же наш праздник – девки задаром дают, не надо упрашивать.
— Ну так, по презервативу тебе в обе руки, рядовой Силинский – один на голову, другой на головку! Да не перепутай, Кутузов!
Мы обменялись с Шуриком взглядами – при этом взаимная неприязнь перетекала из глаз в глаза. Путешествие к язычникам Титичных гор не прошло для меня даром — я начал верить в изначальную заданность всего на свете и невозможность выбора. С Силинским сталкивала меня судьба. Но, в отличие от дикарей, вера в неё моя была проще – это вера в добро и зло, и незачем искать ничего иного, незачем напрягать голос и серое вещество, кого-то переубеждать, доказывать, объяснять, что он не прав и поступает плохо – зло надо бить и гнать, чтобы восторжествовало добро. Шура Силинский сейчас для меня олицетворял исчадье ада. Я до боли сжал зубы — наступал момент истины.
Боков влез, отвлекая внимание:
— Блин, как башка-то жутко болит с твоей бормотухи, Саня.
Но Шура не отвлёкся:
— Ты, моряк, пойми, что в жизни нам дорог каждый миг, а ты прожигаешь их с дурацкими книгами.
— Это лучше, чем пить бормотуху!
Силинский поправил:
— Мы не пьём, а готовимся.
Меня в бутылку несло:
— Слушай, а ты никогда не жалел, что маленьким не загнулся?
В комнате воцарилась напряжённая тишина, даже Боков уши прижал – что-то сейчас будет...